Двойное отцовство

— Вряд ли одна, на этой неделе у меня несколько заказов. А что, тебя Лаврик смущает? Он становится жутко навязчивым, когда в кого-то влюбляется.

— Он в меня влюбился? — удивился Илья.

— Похоже, что так. Но не волнуйся, у него это быстро проходит. — На лице Ильи промелькнуло какое-то выражение, я уточнила: — Тебе неприятно? Если неприятно, я скажу ему, он перестанет с тобой любезничать. Но мне казалось, ты не гомофоб.

— Я не гомофоб.

— Просто Макс… — я замялась. — Мой муж не особо ладит с Лавриком. Не то чтобы я ожидала, что они станут лучшими друзьями, но хотелось бы большей толерантности в этом вопросе.

— Поверь мне, я максимально толерантен, — улыбнулся Илья. — Я слишком долго жил среди индусов и не вижу ничего плохого в отношениях между мужчинами. Или женщинами. Союз двух людей — это союз душ, а не тел. Во время реинкарнации наши души могут вселяться в тела мужчин, женщин или… третьего пола, это неважно. Важна только любовь.

— Ты веришь в реинкарнацию?

— Я верю в любовь, — ответил он так, словно это всё объясняло.

Верил ли он, что душа его жены могла возродиться в новом теле? Мечтал ли встретиться с ней — другой или… другим, если её душа вселилась в мужское тело?

— А про помощников я спросил потому, что мне нравится общаться с тобой наедине. Прости, что говорю об этом, но глупо отрицать очевидное. Я становлюсь таким же навязчивым, как Лаврик, правда? — его улыбка горько искривилась. — Ничего не могу с этим поделать.

Что он ожидал услышать в ответ? Будь навязчивым до последнего предела, сломай моё сопротивление, заставь забыть о муже, возьми ответственность на себя? К сожалению, я так никогда не скажу.

— А ты обещал показать мне камень, о который разбил лоб, — я сменила тему от греха подальше.

Илья потрогал пальцем царапину.

— У него есть имя — Яйцо дракона. Оно лежит на берегу Голубого озера. Двести километров от города.

— Когда вы с друзьями планируете туда поехать?

— А когда ты свободна?

— В выходные, скорее всего.

— Тогда будем ориентироваться на выходные, — сказал он, снимая с плеча сумку с фототехникой и ставя её на заднее сиденье. — Если ты не передумаешь, и твои планы не изменятся.

***

В студии никого не было. Я сходила в душ и переодела одежду, запачканную магнезией во всех местах, — там, где я по неловкости рассыпала на себя белый порошок, и там, где руки Ильи ко мне прикасались. А они много где прикасались — икры, бёдра, ягодицы, спина. Я была в отпечатках его ладоней с ног до головы! Оказалось, что скалолазание — очень контактный вид спорта. Почти как борьба, только в скалолазании борются не друг с другом, а со скалой.

Разобрав баул с техникой, я перекачала фотографии на компьютер и засела за работу. Сначала просто просматривала фотографии, удаляя брак, потом выбрала лучшие кадры, над которыми собиралась поработать в фотошопе. Портреты в студии и на скалодроме получились замечательными — потому что Илья был замечательным. И дело не во внешней красоте. Иногда красивые люди выходили на снимках ужасно — безжизненно и жутковато, как пластиковые манекены, а некрасивые притягивали взгляд внутренней силой и огнём. У Ильи в глазах была жизнь. И ожидание счастья, и обещание любви.

На этого человека хотелось смотреть. А это самое главное в фотоискусстве — когда у зрителя возникало желание смотреть.

— Кто это? — спросил голос за спиной.

Я подпрыгнула в кресле и повернулась. За спиной стоял Макс с охапкой пёстрых тюльпанов. А я даже не слышала, как он подошёл! Муж протянул мне цветы и ласково чмокнул в щёку:

— Решил освободиться пораньше и пригласить тебя в ресторан, — сказал он тем особенным голосом, от которого я всегда таяла.

Но не в этот раз. Демонстративно поджав губы, я взяла букет и пошла наливать воду в вазу. Вернулась. Макс листал фотографии на компьютере, разглядывая всё, что было отснято за последние два дня, включая виды с крыши. Кроме Исаакия на фоне «кукурузины», там был Илья Долин на фоне Исаакия на фоне «кукурузины». Я же не могла упустить шанс снять Шалтая-Болтая, сидевшего на трубе с таким неподражаемым изяществом?

— Это твой новый проект? Парень, который пойдёт на Эверест?

— Макс, мы не можем делать вид, что у нас всё в порядке, — мрачно сказала я.

— Но у нас всё в порядке, — возразил он, отвлекаясь от экрана и усаживая меня к себе на колени. — Я люблю тебя, а ты любишь меня. Разве этого недостаточно?

— Нет.

— Для тебя не существует семьи без детей? — спросил он.

— Что за странный вопрос! Если бы я знала, что ты не хочешь детей, я бы… — начала я и прикусила губу, боясь сказать в запальчивости что-то обидное.

— Не вышла бы за меня замуж? Ты это хотела сказать?

Столько горечи прозвучало в его словах.

— Нет! Не знаю… Макс, для меня это очень важно. Я не понимаю, почему ты откладываешь рождение детей. Я что, недостаточно хороша, чтобы стать матерью твоих наследников?

— А без детей я тебя не интересую? Как личность, как мужчина, как друг? Ты видишь во мне только потенциального отца? Всё остальное неважно?

Он спрашивал как женщина, подозревавшая, что её хотят использовать в качестве инкубатора. Это был удар ниже пояса.