Двойное отцовство

Что ж, выбора не было. Я потянулась к нему, а он мягко и крепко меня подхватил. И я сползла по нему, как стриптизёрша по шесту, прижимаясь коленями, бёдрами, животом, грудью и даже лицом. Волнующее скольжение закончилось до того, как ноги коснулись земли. Илья держал меня в объятиях, глубоко дышал и смотрел в лицо. Улыбка его исчезла, взгляд поплыл, а язык быстро пробежался по нижней губе. Ещё мгновение — и он меня поцелует! Или я его, что гораздо хуже! Этого допустить нельзя!

— Поставь меня, пожалуйста, — попросила я сдавленно.

— Извини, — он вышел из ступора и бережно опустил меня на пол.

Я выпуталась из кольца горячих рук и заметила бугор на шортах. Илья тоже опустил взгляд.

— Вот чёрт, — сказал он, засовывая руки в карманы и пытаясь скрыть эрекцию, — мне так неудобно.

Я не нашлась, что ответить. Да и что тут скажешь? Не переживай, со всеми бывает? Или: мне приятно, что ты так на меня реагируешь? Или: не будь я замужем, я отдалась бы тебе прямо здесь?

К нам подошёл недовольный Лаврик:

— Я, значит, «падай» и валяйся никому не нужный, а Оленьке обнимашки и «я тебя поймаю»? Это нечестно! Я тоже хочу к кому-нибудь на ручки!

Мы все с облегчением рассмеялись.

5. Завтрак на крыше

Мы подвезли Лаврика к метро. Он расцеловал нас обоих, пожелал Илье лёгкого восхождения на случай, если они больше не встретятся, и скрылся за дверями станции. Я обернулась к Илье:

— А тебя куда-нибудь подбросить?

— Ты торопишься? — спросил он.

— Нет, не тороплюсь.

Полдесятого утра, весь день впереди.

— Можно пригласить тебя на завтрак на крыше?

Я растерялась. Меня никто не приглашал на завтрак на крыше. Илья пояснил:

— Я понимаю, это странно — приглашать девушку не на ужин и не в кино. Но сейчас всё закрыто. А у меня есть на примете одна крыша. Возможно, тебе будет любопытно.

— Илья, я…

Я не «девушка», Илья, а замужняя женщина. Которая обожает своего мужа, даже после всего, что он натворил. Одно дело — работа с симпатичным парнем, и совсем другое — прогулки по утренним крышам. Максу такое не понравится. Вчера он промолчал по поводу того, что я отвозила модель домой. Я и раньше так делала, в этом не было ничего криминального, но, учитывая напряжённую обстановку в семье, Макс мог бы и вспылить. Когда его что-то раздражало, он не стеснялся высказывать недовольство.

— Оттуда видно Исаакий и «кукурузину». Такая сюрреалистическая картинка — золотой купол храма на фоне иглы из стекла и бетона, — соблазнял Илья.

— А ты знаешь, как заманить фотографа на крышу, — улыбнулась я. — Тогда я захвачу камеру.

Сомнения улетучились. Это не просто прогулка, это поиск интересных ракурсов.

***

Мы затормозили у старинного дома на Лиговском проспекте. На первом этаже светилась вывеска круглосуточного кафе.

— Ты пышки любишь? — спросил Илья.

— Шутишь? Кто же их не любит?

— Отлично, тогда позавтракаем пышками. Жди меня здесь и никуда не уходи, — ответил он и скрылся в кафе.

Он вышел с пакетом еды, взял меня за руку и провёл под арку. Достал из кармана связку ключей и открыл неприметную дверь в глубине двора:

— Через чёрную лестницу можно попасть на крышу. Но тут нет лифта, так что придётся топать на пятый этаж пешком. Давай рюкзак.

Я с облегчением отдала ему тяжёлую сумку с фототехникой. Этажи в старых домах выше, чем в современных, а чёрные лестницы гораздо круче парадных. Не хотелось бы навернуться со щербатой столетней ступеньки.

Илья пропустил меня вперёд, а сам шёл позади. Я несколько запыхалась и не могла выбросить из головы мысль, что кручу перед ним задом. Тело ещё помнило его объятия, а перед глазами стояла картина с оттопыренными шортами. Видно, давно у него никого не было, если он так бурно отреагировал на женское тело.

— Может, пойдёшь первым? — предложила я. — Покажешь мне дорогу.

— Дорога тут одна, — ответил он, — а если ты оступишься или поскользнёшься, я тебя поймаю.

— Так ты меня страхуешь?

— Конечно. Тот, кто снизу, всегда страхует верхнего.

Это всё объясняло. Я поднажала и преодолела последний пролёт. Надо бы заняться спортом. Или хотя бы перестать пользоваться лифтом и ходить на девятый этаж пешком. Дыхание Ильи даже не сбилось, словно он шёл по ровной местности. Неудивительно. Его лёгкие натренированы на покорение самых высоких вершин, что ему какая-то лестница в старом доме?

Мы оказались на небольшой тёмной площадке. Илья на ощупь открыл ещё одну дверь, и я зажмурилась от яркого солнца.

— Прошу, — сказал Илья.

На крыше, покрытой шершавым рубероидом, стояли самодельные качели — деревянная скамейка, подвешенная на цепях к перекладине. Возможно, унесённая ночью из ближайшего парка. Рядом с качелями — раскладной походный столик, чуть поодаль — теннисный стол без сетки, старый, растрескавшийся и давно непригодный для игры. С одной стороны к крыше примыкала глухая стена соседнего дома, изрисованная подростковыми граффити, — мой профессиональный взгляд тут же выцепил надпись «Ира+Илья». С другой стороны торчал каминный дымоход высотой метра два или выше.

— А где Исаакий с «кукурузиной»? — спросила я, оглядывая море крыш у наших ног.