Двойной без сахара (СИ)

Замечательное начало самостоятельной жизни — плед, чашка горячего чая и телефон. Я еще в поезде проверила папку с сообщениями — пусто. Лиззи не волновало, как я добралась до Лондона. Впрочем, Дублин ее тоже не интересовал. О падении самолета сообщили б в новостях, а так — ну что может случиться со взрослой бабой? Только что под дождем вымокнет. Так просохнет же!

Хелен до глубины души поразила меня английским гостеприимством. Принесла свежий хлеб, яйца, молоко и мюсли, чтобы было чем поужинать и позавтракать, пока все магазины закрыты. Только есть не хотелось. Ирландский ужин был слишком сытным.

Спать тоже не хотелось — я бессмысленно листала страницу за страницей, пока меня не осенило купить билет на киностудию, потому что я не чувствовала себя способной побродить по городу до самого вечера. Все было продано — как я не подумала про билеты заранее! Какое заранее, когда я не собиралась в Лондон…

Эта мысль вынудила меня отложить телефон и уткнуться в подушку. Волосы мокрые, теперь будет мокрым и лицо. Но я успокоилась, отхлебнула остывшего чая и случайно ткнула на самое раннее время — ура, одно место для меня нашлось. Теперь оставалось не проспать. Я даже будильник поставила, но разбудил меня поезд. И даже не грохотом, а тряской. Спросонья я по привычке подумала, что это землетрясение, к которым в Калифорнии относишься со здоровым пофигизмом. Пустая кружка подрожала на столе и успокоилась. Я перевернула подушку на сухую сторону — волосы оставались мокрыми — и попыталась заснуть, но не смогла, потому, заслышав ранних соседей, пошла в душ. В раковине смеситель, вода горячая в душе автоматом — Лондон не Дублин, и Англия не Ирландия — променяла традиции на комфорт.

Я достала из чемодана брюки и футболку с длинным рукавом. Прихорошусь перед театром. Лишние полчаса в аэропорту закончились покупкой полного набора косметики, платья и туфель. Все-таки теперь я в городе, а не в деревне. И в лондонский театр хотелось прийти если не на каблуках, то хотя бы не в кроссовках, как я сделала в Дублине. А вот сейчас я бы с удовольствием надела кроссовки, но они оставались мокрыми после дождя. Пришлось достать босоножки, пролежавшие всю Ирландию на дне чемодана. Ноги у меня редко мерзнут. Главное, не забыть куртку.

Я ела мюсли и смотрела в окно на сменяющие друг друга электрички. Одна из них должна была увести меня в гости к Гарри Поттеру. Может, этот час я даже сумею поспать, потому специально поставила будильник на сорок минут вперед, и он пригодился. Я боялась уснуть и в студийном шаттле, но студия оказалась довольно близко от железнодорожной станции.

Я понимала восторг детей, попавших в любимую сказку. Понимала унылые физиономии родителей, которым пришлось выложить приличную сумму за тур и приготовить такую же за фотографии своих чад на метлах. Я не понимала себя, почему стою подле экспонатов с открытым ртом. До меня вдруг дошло, что мои руки могут найти себе применение там, где, мне думалось, безраздельно властвует компьютерная графика. Это ж театральная бутафория, которую способны вылепить из папье-маше даже мои руки. Это же макеты из того же картона, один в один, что мы делали на трехмерном дизайне. Эти куклы, живые монстры, можно пощупать — их создавали такими же, как у меня, руками… Здесь, за декорациями, прячутся тысячи людей — невидимые для зрителя, но такие осязаемые для меня. Неужто я настолько их хуже, что на мое резюме даже не посмотрят? На него действительно не посмотрят, если я не отправлю его. Зачем сидеть в СФ, надо двигать в ЛА, пока меня ничего не держит. Ничего, кроме страха. Я даже почувствовала на ресницах слезы и порадовалась, что косметичка осталась нетронутой, и что ноги босые — через них выходил охвативший тело жар. Я больше детей хотела перегнуться через ограждения, чтобы дотронуться до деталей домиков, деревьев и прочей мелочи, которую зритель, небось, и не заметил на экране. Я хотела увериться, что верно угадала материал, из которого их создали.

Я вышла из павильонов, не чувствуя под ногами земли. Сердце рвалось из ушей, а потом вдруг остановилось, когда я заметила на остановке мальчика, безумно похожего на Рэя. Он хрумкал все тот же «хобноб» прямо из пачки, и ему не нужно было ни с кем делиться печеньем. И я вспомнила Шона, но запретила себе о нем думать — к счастью, похожих на него рядом не оказалось. Американский говор перекрывал всю остальную речь — интересно, почему в американских школах не учат говорить шепотом? Хотя, может, в католических и учат, потому что их пооткрывали за океаном ирландцы.