Двойной генерал-2 (полуостров Сталинград)

Один залп батарею разом не уничтожит. Но за ним второй, третий. Под огнём стрелять крайне некомфортно, а железная лавина всё ближе и ближе. Танковый кулак разделился на две части. Одна танковая рота рванула утюжить передний край фрицев. Один «разутый» танк повернул башню в сторону угоняемых на нашу сторону пленных фрицев. В количестве трёх с лишним сотен.

В это время к переднему краю уже нёсся десяток грузовиков, до предела забитый красноармейцами. Никитин вводил в действие резервный батальон из 29-ой мотодивизии. По итогам мы «вскрыли» немецкие позиции на протяжении трёх километров. Знать бы заранее! Мы бы дивизию в прорыв ввели и устроили бы фрицам варфоломеевскую резню. Но оборонительная конфигурация сделать это не позволяла.

Пока Никитин разбирался с немцами на передовой, на небе раскручивалась не менее драматичная постановка с неконтролируемым финалом. «Кракен» — позывной системы радиоглушения по всем частотам. Почти по всем. Профессор Никоненко наконец-то довёл до ума эту систему! Орден ему надо за это выписать. Орден и премию. Кракен оставляет нам узенький зазор в спектре КВ для радиотелеграфного обмена. Голосом не могли разговаривать, азбука Морзе всё-таки пробивалась. Всего два канала двусторонней связи, которые немцы пока не нащупали. Один канал — мой, второй — Никитина.

С Рычаговым мы прямо на ходу слепили план действий. Первыми вылетели эскадрилья чаек для штурмовки обнаруженной гаубичной батареи. С ними лёгкие бомберы СБ, которые мы переориентировали на бомбёжку переднего края фрицев. Для поддержки танковой атаки.

За авангардом из чаек мы поднимали остальные. Сначала решили, что хватит четырёх эскадрилий, когда получили сообщение Редута о приближении немецкой армады, довели до девяти. Чайки, ишачки и эскадрилья Мигов в верхнем эшелоне. Рычагов решил пока не использовать Яки. Согласился с ним. Тоже люблю козыри придерживать.

Авангард чаек до гаубиц не долетел. Завидев машины люфтваффе, — числом с сотню, почти сплошь из мессеров, — чайки ушли на обратный разворот. И подвели бросившихся за ними мессеров под нашу армаду. Примерно в этот момент заработал радиоглушитель. Всё! Лётчики не могли получить приказ на отступление, сговориться между собой. Если бы разбежались сами, то оставили бы нам на расправу тысячи своих солдат, сотни единиц техники и артиллерии. Их уничтожили бы эрэсами и пулемётами. Наземные части не могли получить координаты целей по радио, а телефонная связь всех не охватывала и фатально страдала от обстрелов. Фрицы оглохли, ослепли, их генералы не могли управлять боем в режиме он-лайн, как они привыкли. Всего полчаса, но нам этого за глаза хватило.

Всё, что происходило дальше, я называю бардаком, в котором от высшего командования мало что зависит. Всё решают командиры низшего звена на поле боя, ну, и Эйдельман с Борькой внесли свою лепту.

Подоспевший к переднему краю батальон совместно с оборонявшейся ранее ротой и ротой танков азартно уничтожал передовые немецкие позиции. Борис корректировал огонь полковых миномётов поддержки. Геката под управлением Якова расправлялась с той самой гаубичной батареей, к которой продолжали рваться наши танки. По итогу они так и не достали до них, напоровшись на зенитный заслон. По описанию это были четырёхствольные 20-миллиметровые Флак-36. На них потеряли ещё пять танков. Впрочем, два смогли отремонтировать на месте…

4-ствольный Флак-36, калибр 20 мм.

– Товарищ майор! — непроизвольно повышая голос, кричит радист. — Получен приказ возвращаться.

Командир танкового батальона кивает. Надо бы раздавить окончательно те зенитки, доставившие столько неприятностей, но отсюда, за полкилометра видно, что там мало что осталось. И рощицы с кустарником, где они прятались, уже не существует. Прямо на душе стало тепло, когда всего через минуту, — ну, может полторы, — рощицу стали превращать в бесформенную кучу валежника тяжёлые 150-миллиметровые фугасы. Ну, и они моментом воспользовались, добавили из десятка танковых орудий.

Танкисты суетились вокруг подбитых танков. К нему, стоящему возле танка, — немецкого Т-3, кстати, очень они удобные, — подбегает лейтенант.

– Два танка на ход поставим, там только гусеницы сбиты, а три нет. Сильные повреждения.