Двойной генерал (СИ)

По итогам этих боев, Красная армия потеряла 75 тысяч человек убитыми и 13 раненными. Потери немцев составили 4,8 тысячи убитыми и 15 тысяч ранеными. Немцами было уничтожено 1698 советских самолетов. Немцы потеряли 41 машину. Балтийский флот потерял 10 подлодок, 2 эсминца, 4 тральщика, 2 торпедных катера и морского охотника. При этом погибло 1278 членов экипажей. Было потеряно также 1932 танка и бронемашин.

Источник: https://historical-fact.livejournal.com/201523.html

26 июня, четверг, время 08:05

г. Барановичи, резервный штаб округа.

— Сучковатую еловую дубину, обсыпанную красным перцем, этому Кузнецову в тупую задницу с проворотом!!! — от моего вопля дрожат стёкла в кабинете. Генерал Клич страдальчески морщится. То ли уши слабые, то ли воображение богатое.

Передо мной данные авиаразведки и сводка из Москвы о состоянии дел у соседей. Немчура вплотную подходит к Даугавпилсу. Блядский высер! Сидеть не могу, кулаки сжимаются и разжимаются, хочется кого-нибудь убить. Ладно, я знаю, почему Вильнюс так быстро сдали. Остатки 184-й дивизии 29-го стрелкового корпуса уже вышли к нам, так что мы в курсе, как повело себя большинство литовских солдат.

Не помню подробностей разгрома Прибалтийского округа. Я-то в своё время читал, что Кузнецов на фоне остальных округов выглядел прилично. Ага, так прилично, что неприличных слов не хватает! Ну, не военный я историк! Меня тема генерала Павлова зацепила, об остальном я знаю кое-как. Поэтому новость, что Даугавпилс под угрозой — крайне для меня неприятный сюрприз. Это уже Латвия, за ногу и в ноздрю всех предков Кузнецова по материнской, отцовской и двоюродной линии! Он что, взял на себя повышенные обязательства сдавать по одной республике в неделю? Придурок тупой!

— Саша, связь мне с Кузнецовым! — и недоумённо осматриваю место, где только что находился мой адъютант. Он хотя бы приказ дослушал, а то вдруг скорость развил сверхзвуковую.

И вроде щипает Копец эшелоны и колонны войск. Больше эшелоны, а когда нет никого, то ребята ради тренировки долбят железные дороги и мосты. И что-то вспоминается загадочная улыбка Иван Иваныча, когда спрашиваю о результатах тренировок. Мона Лиза, б… с генеральскими звёздами. Одними сухими сводками отделывается.

— Вот что, Иван Иваныч, прямо сейчас, срочно, авиаразведку в район Даугавпилса и сам город сфотографируй. Стой!

Какие они все стремительные сегодня. Не только я чувствую, как задницу начинает подпаливать?

— Отсними дорогу до нашего ближайшего аэродрома. Фото размножить! Не меньше десятка экземпляров. Всё понятно? Тогда вперёд! — лётчикам нужна дорожная карта, наслушался я горьких историй, как они в трёх соснах сориентироваться не могли.

— Владимир Николаевич, вытряси из картографов все карты, если не этого городишки, то хотя бы окрестностей. Нам нужны карты для лётчиков. Фотоснимки это на всякий случай, вдруг нет…

— Теперь дальше, — продолжаю инструктировать Курдюмова, своего второго зама, — останешься за меня. Проследи за комплектованием и материальной базой 17-ой дивизии.

— Из Полоцка имущество дивизии вывезли, — докладывает генерал, — это я точно знаю.

— Проверь ещё раз! С Сопоцкинского плацдарма и всего севера округа глаз не спускать! Генерал Клич тебе в помощь. Резких шагов не делай. Внимательно смотри разведсводки.

— Сопоцкинский плацдарм не пора ли уничтожать? — Курдюмов смотрит с видом: шеф, только скажи. Я тебе сейчас скажу — показываю ему кулак.

— Только попробуй! Положение ни туда Никита, ни сюда Мыкола должно сохраняться, как можно дольше. Как бы тебе объяснить-то? Ты когда-нибудь борьбой занимался? Это захват! Болевой приём. Выгодное для нас положение. Зачем нам от выгод отказываться?

— Брестский прорыв же решено ликвидировать?

Вздыхаю. Всё надо объяснять.

— Южная группировка сильно ослаблена. Помощь оказать не могут, фактически сами нам своё соединение отдали на растерзание. Нам приходится их уничтожать, ловушка своё отработала.

Заканчиваю инструктаж уже при вернувшемся Копце и Саше. Адъютант слегка ведёт головой: связь с Кузнецовым установлена.

Спускаюсь в подвал, Копца с собой. Лязгает стальная дверь за выскочившим из помещения сержантом.

— Фёдор Исидорович? Генерал Павлов.

— Да, Дмитрий Григорич, желаю здравствовать.

— А у меня такое настроение, что здоровья тебе желать не хочется…

Вздыхает.

— Понимаю, Дмитрий Григорич…