Двойной генерал (СИ)

Меня ощутимо корёжит от собственных приказов. Собрать три авиаполка на одном аэродроме? Если немчура пронюхает, от них одни дымящиеся обломки останутся.

— О маскировке особо предупреди. Сам понимаешь, чем грозит такая скученность.

— Может тогда бомберы в Мачулищи переместить? Дальности им с избытком хватит. И с бомбами никаких проблем.

— Давай так. Действуй, — молодец, вовремя поправляет. У меня аж гора с плеч.

Копец скрывается за дверью, ему сейчас составлять приказ и отбивать шифровки. А я оскорамливаюсь, после небольшого перерыва опять достаю «Казбек». Докурив, ухожу в свой кабинет. Кое-что добавить надо к списку дел для Курдюмова. Мне в одном месте понадобится батальон лихих ребят из воздушно-десантной бригады. Копец прав, пока смутно, но план действий начинает вырисовываться. Конкретного места, куда зашлю десантников, ещё не определил, но уверенность, что они понадобяться, крепнет.

Через полчаса уезжаем на аэродром. Копец спохватывается, когда моя птичка готова к взлёту, и я направляю к ней стопы.

— Дмитрий Григорич, совсем забыл! У меня для вас сюрприз! — приходится напрягать связки из-за шума моторов.

— Иваныч, умоляю, не надо сюрпризов. Хватит на сегодня, — чувствую сам, как мои глаза переполняет подозрениями и опасениями.

— Хороший сюрприз, — хохочет Копец, — в Минске увидишь…

Уходит к своему самолёту. Став главкомом ВВС округа, послал врачей-запретителей в дубовый лес. Сильно злоупотреблять я ему не позволяю, но и полностью запретить хоть иногда садиться за штурвал язык не поворачивается. Человек неба. Жить без этого не может. Жалко наша медицина не достигла таких высот, чтобы зрение восстановливать. Хорошо, что только один глаз травмировал. Из полностью слепого и генерала бы не вышло…

Вдыхаю в салоне привычный запах. Смесь перегретого на металле масла, еле слышные бензиновые нотки, а армейскими сапогами пахнет везде, где они есть. Через пять минут перестану ощущать, это только со свежего воздуха. Самолёт выруливает на взлёт.

26 июня, четверг, время 10:00.

г. Минск, штаб округа.

— Паша!!! — удержать восторг внутри невозможно, ошеломлённо гляжу на сияющего Пашу Рычагова, — Ты, что здесь делаешь?! Проверять нас вздумал?!

Уже ощупываю, охлопываю, прижимаю к груди плотную литую фигуру генерал-лейтенанта. Рядом цветёт радостной улыбкой Копец, наша радость захлёстывает остальных генералов и старших офицеров. Озаботился я о присутствии всего состава. Точно по одному эпизоду кинофильма, когда у отрицательного антагониста главного героя переспрашивают: «Кого всех?», тот орёт подчинённому в лицо «Все-е-е-е-х!!!». И тот вызвал всех. Вот и я так же.

— Нет, меня к вам командировали. В помощь округу.

Блеск!!!

— Что?!! Из наркомов тебя пнули?! Класс!!! — мой восторг начинает фонтанировать с новой силой. Подточили гранит сталинского мнения мои хлопоты. Вполне возможно, надо сказать спасибо Лаврентию, кое-что надул я ему в уши, а тот своему сюзерену. Паша — не чиновник, он боевой лётчик. Иосиф Виссарионович разозлился не только из-за недопустимо высокой аварийности, которая, как выяснилось стараниями Лаврентия и моей подачи, вовсе не такая высокая. Сталин рассвирепел ещё от новости, что Паша покрывал своих командиров, по халатности которых произошла одна крупная неприятность, когда разбилось сразу несколько самолётов и не меньше десятка человек погибло.

Рычагов — боевой лётчик и поступил так рефлекторно, прикрывая товарищей. Так он привык в бою поступать, так же делал на посту наркома. Прикрывал боевых товарищей от гнева Сталина, который справедливо считает, что такие выкрутасы называются по-другому. Не прикрывал, а покрывал.

В этом, наверняка, есть и подтекст. Ты считаешь его классным лётчиком и командиром? Ну, и забирай себе. Хм-м, я заберу не только с удовольствием, но и восторгом. Так их ещё и двое! Я так понимаю, поодаль его жена стоит. Тоже лётчик в звании майора. Черты лица грубоватые, не женственные, но вопрос, что нашёл в ней Паша, отпадает сразу, как только замечаешь, как она на него смотрит. От такого взгляда про внешность сразу забудешь. Мгновенно утонешь. Глаза, кстати, яркие и красивые.

— Дмитрий Григорич, чтобы не забыть, — подаёт голос Болдин, — прибыла группа инженеров с Саратовского авиазавода. Уже разместились и приступили к работе в Красной Роще. Партия проката тоже поступила.

— Что-то мне это не нравится, — бурчу подозрительно, — целый ворох хороших новостей. Какие ж нужны плохие, чтобы уравновесить всю эту благодать?

— Так ведь они же есть, Дмитрий Григорич, — «радует» меня Болдин.

— Что?! Что ещё?!

— Так вы знаете. Даугавпилс под угрозой.

— Тьфу на тебя, Иван Васильевич, — с шумом выпускаю воздух из лёгких, — это уже давно не новость. Пожар у нас, Паша. Сейчас примешь участие в обсуждении…

Бросаю взгляд на Машу Нестеренко.

— Супругу твою пустить не могу, сам понимаешь. Пусть подождёт.