Двойной генерал (СИ)

— Вычислять таких скрытых вражин трудно, — с наслаждением выпускаю клубок дыма и признаю сложность задачи, — но можно.

— А как? — глаза майора светятся неуёмным любопытством.

— Во-первых, не спеша, — и я не тороплюсь делиться сокровенными знаниями, — а во-вторых и в-третьих, это дело сложное и сродни тайному искусству. Ни тебя, ни меня, никто этому учить не будет. Я и сам пока в этом деле первоклассник.

— Научите?

— Запросто. Как только по первому же моему устному приказу сделаешь что угодно без вопросов. Пока ты до этого не дорос.

* Генерал говорит о периоде между февральской и октябрьской революциях.

18 июля, пятница, время 18:20

Барановичи, резервный штаб фронта.

В Барановичах велел водителю остановиться за полкилометра до штаба и прошёлся с адъютантом пешком. Городок имеет нахально мирный вид. Кое-где копошатся куры, на пустырях мекают привязанные козы, ленивым брёхом провожают прохожих разомлевшие от жары псы. Злорадно ухмыляюсь. Везде прифронтовые города живут в состоянии постоянной тревоги и страха. В любой момент может раздаться противный вой сирен, означающий команду немедленно бежать в укрытие. В Барановичах это означает учебную тревогу. Некоторых горожан приходится загонять в убежища чуть ли не пинками. Реальных бомбёжек ни разу не было. Даже на окраину Минска один раз упало несколько бомб. На Барановичи нет.

В штабе меня ждут. Браво подскакивает дежурный капитан, барабанит доклад. Главным было то, что меня домогается Анисимов. Отмахиваюсь от дежурного жестом, изображающим ответную отдачу чести.

С Анисимовым связываюсь по гражданскому телефону. Решил, что линия через Полоцк вряд ли прослушивается. Немцы далеко ещё. Бдительность не стоит отменять, но по-человечески поговорить тоже надо. Иногда интонация разговора говорит больше, чем слова.

— Докладывай, Петрович, — сознательно не использую ни званий, ни полного имени. Я ж говорю: бдительность — прежде всего.

— У меня кое-какие трудности, командир.

— Давай по порядку. Насколько наш шустроходный продвинулся?

— Километров тридцать-тридцать пять.

— Пять километров в сутки это не много. Какие у тебя сложности?

— И сейчас идут параллельно Вилии. Готовился пустить им кровь при форсирования притока Страча, а они вдоль неё повернули на север к городку Свирь. Ударил по ним крупнокалиберной артиллерией. Они вызвали авиацию и раздолбали мою гаубичную батарею, — жалуется почти генерал.

— В ноль?

— Два орудия уцелели.

— Если раздолбали твою батарею, значит, не прикрыл её зенитками. Или вовремя не сменил позицию…

— Они очень быстро прилетели, пяти минут не прошло, — перебивает полковник.

— Не сменил позицию, не устроил ложную, короче, не доглядел. Быстро прилетели, это не значит, что аэродром рядом. Немцы могли на лету свои юнкерсы перенацелить. Немедленно свяжись с воздушным наблюдением через нашу авиаразведку. Они будут передавать тебе данные радаров, касающиеся тебя. И артиллерийское подкрепление мы тебе вышлем. Потерпи день-другой.

Пришлось звонить, уже по нашей линии, Климовских. В нашем резерве 152-мм МЛ-20 нет. Но есть 76-мм. Если четыре пушки Анисимов потерял, то чтобы не снижать силу залпа, надо прислать ему две четырёхорудийные батареи. И зениток, желательно мобильных. Получит всё быстро. До Вилейки — железка, а потом до Свиря — дорога.

Сведения от радаров передаются в Минск и сюда. Собственно, центральный аппарат авиаразведки здесь, в Барановичах. Так что продублировать просьбу Анисимова, а вернее, устроить выволочку за то, что пропустили авианалёт без предупреждения заинтересованных соединений, хочешь не хочешь, а надо.

— Товарищ генерал армии, мы не успели, немцы неожиданно курс изменили! — оправдывается лейтенант, командир расчёта наблюдателей.

— Сообщайте обо всех самолётах на расстоянии ста километров от наших позиций.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии!

Сто километров это перебор, хватит и пятидесяти, но пока сообщение дойдёт до адресата, как раз и будет такое опасное расстояние. Сорок-пятьдесят километров бомбардировщик преодолеет за пять-восемь минут.

Выхожу из штаба на крыльцо, покурить на свежем воздухе. В Белоруссии жара очень мягкая, сказывается большое количество воды. Она тут везде. Обратная сторона не очень приятная, комаров много, но они только вечером на боевые вылеты выходят. Солнце, как и полагается вампирам, они не любят.

Что-то я подустал от всех этих генеральских дел. Одна надежда на когорту подготавливаемых мной старших командиров. У меня уже четыре перспективных генерала. Никитин, Болдин, Анисимов, и вот теперь присматриваюсь к Рокоссовскому. Для окружающих присматриваюсь, так-то и без того знаю, что он талантливый полководец. Болдина я, пожалуй, исключу из числа самых-самых. Он замечательный зам, а вот потянет ли самостоятельное командование фронтом или даже армией, сильно сомневаюсь.

— Здравия желаю, товарищ генерал армии! — чуть задержавшись, чтобы кокетливо стрельнуть серыми глазками, мимо меня пробегает девушка — сержант.

Знакомое лицо и коленки такие же соблазнительные. Светлана! Хм-м…