Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

- До утра как-нибудь дотянет. Вряд ли они его прикончат, пока не выяснят, кто он такой. А утром ты привезешь пакет. И эта сука кинется звонить в Чечню. Ребята из ФАПСИ предупреждены. Надеюсь, не подкачают. Разговор будет документирован. И уж трибунал мало ему не отвесит. Не сейчас, конечно, а когда придет время. Так что, Константин Дмитриевич, будем считать, что с одной задачей твоего плана мы справились: обеспечили контакт наших фигурантов. В условиях несколько напряженных, но в конечном итоге способствующих взаимному доверию.

- Мы вышли на решение и более важной задачи, - сказал Голубков. Гораздо более важной и сложной.

Нифонтов осуждающе покачал головой:

- А ведь я тебя, Константин Дмитриевич, предупредил. Никогда не показывай генералу, что ты умней его. Мы, генералы, этого очень не любим. От этого мы начинаем нервничать. Какой задачи?

- Нарисовался канал. По нему мы выведем Пилигрима на Пастуха и его ребят.

- Через этого суку-референта?

- Да.

- Как?

- Есть мыслишка. Нужно еще подумать.

- Думай, - то ли разрешил, то ли приказал Нифонтов. - Вот что еще. Этот звонок Пилигрима в Стокгольм. Очень мне он не нравится. Номер, куда он звонил, узнали?

- Да. Но в телефонной книги Стокгольма его нет.

- Значит?

- Ничего не значит. Даже в Москве ты можешь дать свой номер в справочник, а можешь и не давать.

- Нужно выяснить. Кому поручим - ГРУ или СВР?

- Давай погодим, - предложил Голубков.

- Боишься утечки?

- Да. В Стокгольме у Пилигрима сообщник, это как пить дать. И он снова попытается с ним связаться. Может, удастся перехватить звонок.

- Согласен, - подумав, кивнул Нифонтов. - Вроде все, - подвел он итог и двинулся к двери.

- Вопрос, - остановил его Голубков. - Что было в шифровке, ксерокопия которой оказалась у Рузаева?

Нифонтов помрачнел:

- Лучше бы ты не спрашивал. Ни хрена хорошего там не было. Информация Минобороны о предстоящей поездке инспекторов Генштаба в Чечню. В связи с обострившейся обстановкой. Ну, как положено: агентурное обеспечение, система охраны маршрутов и все прочее. Доохранялись, твою мать!

- Вряд ли это рузаевские дела, - прокомментировал Голубков. - Он сразу бы объяснил.

- Да? - переспросил Нифонтов. - И Масхадов тут же выдал бы его с потрохами. Потому что иначе - война. А Масхадов президент, пока мир. Каким бы долбаным этот мир ни был.

- С момента нападения прошло больше недели. А рузаевская армия сидит без бабок. Им уже три месяца не платили. Это самые свежие агентурные данные. А нападение на инспекторов Генштаба - согласись, не из дешевых работа. Не для тех, конечно, кто лупит из гранатомета. Для самого Рузаева. Миллиона на полтора-два баксов вполне потянет. Не думаешь же ты, что Рузаев будет тратить на такие дела свой золотой запас, насчет которого у меня есть очень большие сомнения?

- Не думаю. Но он кое-что получил. Правда, не два миллиона, а всего шестьсот тысяч долларов. Они были перечислены на счет его фонда "Ичкерия" несколько дней назад. Из стамбульского банка "Босфор".

- Что это за банк?

- Пытаемся выяснить. Копия платежки у нас есть. А что он не платит своим абрекам... Возможно, выжидает. Боится расшифроваться. Они же сразу начнут пить-гулять, верно? Может, конечно, это и не рузаевские дела, а кто-то им прикрывается. Но что эта засада - пробный шар, тут, по-моему, вопросов нет.

- Тут нет, - согласился Голубков. Нифонтов помолчал и неожиданно спросил:

- Как у тебя с английским?

- С английским? - удивился Голубков странному и неуместному в этом разговоре вопросу. - Ну, как? Дорогу спросить могу. И даже понять ответ. Может быть. "Хау мач", "монинг", "экскьюз ми, плиз".

- Ты же проходил интенсивный курс после перевода к нам, - напомнил Нифонтов. - Все проходят. Голубков пожал плечами:

- А толку?

- С твоей-то памятью?

- Язык требует практики. Припрет - освежу, конечно. Но не думаю, что понадобится. Нас не очень-то приглашают на международные симпозиумы. И вряд ли будут приглашать в обозримом будущем.

- Как знать, как знать, - неопределенно отозвался Нифонтов. - Ладно, работай, - кивнул он и вышел из кабинета.

Оставшись один, полковник Голубков положил перед собой принесенные Нифонтовым конверт и листок и стал пристально всматриваться в четкие, будто бы врезанные в бумагу буквы. Что-то напоминал ему, этот почерк. Где-то он видел его. И не так уж давно.

Где? Когда? При каких обстоятельствах?

О памяти Голубкова в управлении ходили легенды, но на этот раз, сколько Голубков ни напрягал ее, так ничего и не вспомнил.

"Ваш доброжелатель".

Ну и дела!

Голубков вложил листок в конверт, отметил число и время получения и сунул конверт в папку с надписью: Операция "Пилигрим". Досье было пока тощим, но Голубков не сомневался, что пройдет немного времени, и бумаги перестанут вмещаться даже в самую объемистую папку. Он вспомнил расхожую фразу, слышанную от взрослых еще в детстве: "Дела идут - контора пишет". Помнил он и окончание фразы: "Рубль дадут, а два запишут".

IV

Минут сорок Голубков потратил на то, чтобы чисто, без опечаток, отшлепать двумя пальцами на старой электрической "Оптиме" продиктованный Нифонтовым текст.