Двойной латте в дождливый день

Я сбросил звонок и посмотрел в зеркало. Мой взгляд был слегка безумным, но это неудивительно. За очень короткий срок я узнал столько всего, что даже не мог толком разобраться в своих собственных чувствах. Поправив взлохмаченные волосы так, чтобы был заметен индастриал в ухе, я направился в комнату Мелани. Она не любила мой пирсинг и татуировки, говорила, что я просто уродую и без того красивое тело. Айви же обожала касаться рисунков на моем теле, а тот факт, что у нас одинаково были проколоты хрящи, и вовсе приводил ее в щенячий восторг.

Вспомнив бесчисленное количество шуточек Айви в адрес проколотого соска, который она так любила целовать, когда мы оставались наедине, я улыбнулся. У меня в груди появился крошечный огонек света, отогнавший тьму, закутавшую сердце.

Но я все равно намеревался выполнить задуманное.

Стоило мне постучаться, как Мэл сразу открыла.

В комнате она была одна. Отлично.

– Можно войти? – робко спросил я и специально сглотнул.

Она проследила взглядом за движением кадыка, и ее губы слегка приоткрылись.

Каким я был слепым идиотом, раз не замечал этого раньше!

– Конечно, – она отступила, пропуская меня.

Планировка комнаты Мэл была практически идентична комнате Айви, но при этом разительно отличалась обстановкой и атмосферой.

На кровати Айви всегда валялось множество разноцветных подушек и забавных мягких игрушек вроде Губки Боба, миньона или дракона Беззубика. На стене висел стяг с гербом Хогвартса, а также были наклеены плакаты и открытки по ее любимым книгам и фильмам. На столе и на полках царил такой же хаос из книг, фигурок, пластиковых стендов и бесчисленного количества смешных кружек.

У Мелани же всегда все находилось в идеальном порядке. Кровать была аккуратно застелена светло-голубым пледом, а в углу рядом с подушкой сидел большой розовый заяц, которого я выиграл для нее в тире. Книги на полках стояли аккуратными рядами, и на каждую из них Мэл надела лаконичную суперобложку бирюзового цвета. На пробковой доске, висевшей над кроватью, были приколоты фотографии – на многих из них мы с Мелани сидели в обнимку или дурачились на камеру. Нахмурившись, я отвел взгляд от снимка, на котором я смеялся, глядя куда-то в сторону, а Мелани смотрела на меня с улыбкой и такой нежностью, от которой мне стало горько и досадно одновременно.

– Ты хотел поговорить? – спросила она, присев на краешек стола. На нем стояли ее макбук и дизайнерская прозрачная кружка, которую ей подарила моя мама на День благодарения.

– Да, я… – Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы спрятать настоящие эмоции. – Я долго думал о нашем последнем разговоре. О нас с тобой. И кое-что понял.

– Что? – Мэл посмотрела на меня с такой грустью и надеждой в больших светло-карих глазах, что я с трудом выдержал ее взгляд и не отвернулся.

– Кое-что важное. – Я подошел к ней очень близко и взял за руку. Мой голос понизился до шепота: – Мэл… я был слеп. Не только по отношению к Айви, но и по отношению к тебе.

Судорожный вздох вырвался у нее из груди и овеял мое лицо сладким цветочным ароматом. Я не отстранился, наоборот, приблизился так, что наши лица оказались на расстоянии поцелуя. Зрачки Мэл расширились, на щеках появился нежный румянец, а ее учащенное сердцебиение заглушило бы даже рев мотора гоночной машины. Мелани была очень красивой девушкой. Я всегда замечал это и даже сейчас не мог отрицать очевидного факта. Любой другой парень захотел бы ее.

– Что ты понял? – едва слышно и прерывисто выдавила она.

Гипнотизируя ее взглядом, я медленно коснулся рукой ее талии. Мэл вздрогнула, но не отстранилась. Я сделал еще один крошечный шаг и всем телом прижался к ее груди. Она сжала столешницу так сильно, что ее тонкие пальцы с длинными ногтями побелели от напряжения.

– Я должен признаться, Мэл… Я осознал… – Я практически коснулся ее рта. Она издала тихий жалобный стон и потянулась ко мне, но я вовремя отстранился, так, чтобы мои губы скользнули по линии ее челюсти.

Мелани инстинктивно выгнула спину, и я положил вторую ладонь на ее талию, прижимаясь к ней так тесно, что она могла бы почувствовать мое возбуждение. Хотя его не было, потому что я обнимал не любимую девушку, а предательницу.

– Я осознал… – прошептал ей на ухо, обжигая своим дыханием, – что ты лгунья и лицемерка.

Напряжение между нами разорвалось подобно атомной бомбе. Мэл оттолкнула меня, уперевшись ладонями в грудь. Она покраснела, и ее глаза наполнились слезами.

– О чем ты говоришь? – Ее голос дрожал от едва сдерживаемого плача.

Мне должно было быть стыдно, но вместо этого я чувствовал лишь злорадство.

– Надеюсь, ты почувствовала хотя бы долю того разочарования, обиды и злости, которые испытываю я, – сказал я сухим тоном. – Все это время ты лгала мне. Своему лучшему другу.

– Что ты такое говоришь, Рэй? – жалобно проскулила Мэл. Она никак не могла собраться и отыграть безупречную роль спокойной уравновешенной девушки с ангельским взглядом, потому что я намеренно выбил почву у нее из-под ног. Она потеряла контроль над собой, когда решила, что вот-вот получит желаемое.

Меня.