Двойной Нельсон

Слава Богу, он промахнулся, душа его чиста, греха нет никакого — значит, его не повесят, а будут держать в теплой, сытной тюрьме и разговаривать за жизнь, что и являлось его любимым занятием последние пять лет.

— Кто вас направил на это дело? — буднично спросил Путиловский.

— Партия, — горделиво ответил Качура.

— Какая партия?

— Партия социал-революционеров, ставящая своей целью освобождение народа от царского ярма!

Чувствовалось, что террорист этот совсем неопытный. Странно, что такого придурка выпустили на убийство губернатора. Кто стоял за ним? Кто-то же следил из-за кустов за всеми его действиями.

— Много ли товарищей было с вами в саду?

— Много! — гордо ответил Качура. — Всех не перевешаете!

Провожал его один Гершуни.

ДОСЬЕ. ГЕРШУНИ ГРИГОРИЙ АНДРЕЕВИЧ (ГЕРШ ИСААК ИЦКОВИЧ)

Родился 18 февраля 1870 года в имении Таврово Ковенской губернии. Из мещан. В 17 лет бросает учебу в гимназии и уезжает в Старую Руссу работать у дяди аптекарским учеником. В 1887-1888 годах работает учеником провизора в Кронштадте, удостаивается письменной благодарности о. Иоанна Кронштадского за устройство Дома трудолюбия. 1895 год — Киевский университет, где сразу избирается в совет старост и союзный совет. Получив степень провизора, отправляется в Москву В 1898 году приезжает в Минск, открывает химико-бактериологический кабинет, школу для еврейских мальчиков, при ней — вечерние курсы для взрослых. Брешко-Брешковская, «бабушка» русской революции, вернувшаяся после 25-летней ссылки в Минск, благословляет Гершуни на террор. С сентября 1901 года единолично создает Боевую организацию (БО) партии эсеров. Партийная кличка — Гранин. Организатор убийства министра внутренних дел Сипягина (март 1902 года). После этого убийства Николай Второй сказал: «Озолочу того, кто поймает Гершуни!»

Встретившись с Гершуни, Качура вначале для храбрости попросил выпить. Подошли к буфетной стойке и взяли по рюмке горькой и пиву, закусили сардинкой. До назначенного времени оставалось минут десять. Оболенский был точен, об этом знали все. Поэтому пошли к фонтану по кружной дорожке, по пути курили и разговаривали о жизни.

Из-за этих разговоров Качура и пошел за Гершуни. Уж больно ловок тот языком болтать. Поет как соловей — заслушаешься! Они даже пропустили момент, когда появился Оболенский. Фома и думать перестал о покушении, так хорошо было после водки с пивом говорить о жизни будущей и счастливой, когда всех извергов перестреляют и народ вздохнет полной грудью!

Перестав петь о будущей жизни, Гершуни первым увидел Оболенского.

«Идите же, Фома! Вон он!» С этими словами Гершуни всунул в руку Качуре фотографическую открытку с изображением киевского генерал-губернатора в полной парадной форме.

«Дайте докурить, Гриша!» — взмолился Качура, понимая, что эта папироса, возможно, последняя в его и так не очень счастливой жизни.

«Или сейчас, или никогда! — Гершуни безжалостно вырвал папиросу изо рта маленького человечка и пихнул его в сторону Оболенского. — Идите же!»

Фома истово перекрестился, вознес очи к небу, прошептал «Господи, пронеси!» и мелкими шажками стал приближаться к жертве, сверяя его лицо с изображением на открытке. В невинного, конечно же, стрелять не следовало...

— Молчит, Павел Нестерович, — огорченно констатировал Медянников. — А ведь мы к нему с самыми лучшими намерениями, поговорить о жизни и смерти.

— Не получается у нас разговора, а жаль! — вздохнул Путиловский. — Куда Гранин убежал?

Он назвал это имя наобум, но угадал. Фома вздрогнул и застыл, двигая одними лишь глазами.

— Видишь, голубчик, а мы все знаем! — ласково подсел к Качуре Медянников. — С тобой Гриша Гранин был, он тебе револьвер-то и надписал всякими похабными словечками... спортил орудию. Говорил, говорил и уговорил дурачка на виселицу. Сам, небось, не пошел на верную смерть! Тебя подослал!

— Я... не убивал... — непослушными губами выдавил Качура.— Я никого не убивал!!