Двойной писатель

Олег Волынец Двойной писатель

Константин Иванович Лаптев вдруг очнулся за столом, а его собеседник, пятидесятилетний мужчина с залысинами и короткой бородой, спрашивал:

— С вами все хорошо, Лев Николаевич?

— Да, спасибо. Немного отдышусь, и поеду домой, в Ясную Поляну, — ответил Лаптев. Впрочем, не он, а как будто кто-то другой. Как будто в одном теле с ним был другой человек.

— И все-таки я прошу вас, любезный сударь, отдохнуть немного. Мыслится мне, вы переутомились со своим романом "Война и мир", — предложил Михаил Никифорович, редактор "Русского вестника".

— Да, спасибо, — Толстой принял предложение и прилег в комнатушке на кушетке.

— Это невероятно, но мы с вами в одном теле, Лев Николаевич, — мысленно сказал Лаптев. — Я из иной эпохи, и там тоже публиковался. Бывший офицер, доктор технических наук и посредственный писатель. Имел там и боевые награды, и научные труды. Кое-что публиковал в журналах "Юность" и "Техника молодежи". Как оказались вместе, не знаю.

— Мне чудится, или вы и в самом деле существуете? — мысленно переспросил Толстой.

— В самом деле есть. Жил в двадцатом веке. Знаете, как говорят, что, мол, Русь дремотная, замшелая, убогая, лапотная, отсталая и тому подобное. Или как сравнивают с дряхлым медведем. В мое время совсем не так. Мы первые в мире. В середине двадцатого века треть планеты была наша, треть у наших союзников, оставшаяся треть у врагов. А потом мы сумели вовсе победить.

— Вон оно как. Но как вы победили?! Какой император сделал это? Наши и дворяне, и грамотные люди преклоняются перед заграницей, — несказанно удивился Лев Николаевич, чуя, что вторая душа не врет.

— Долго объяснять. Но вспомните наполеоновскую Францию. Как короля и дворян с буржуями убрали и порядок навели, так Наполеон захватил всю Европу. У нас тоже победили якобинцы. Без дворянства рванули вперед, они ведь были как гиря для России.

— Можете подробно просветить, что, как и почему вышло?

— Если подробно, то выйдет эпопея побольше вашей "Война и мир", — ответил Константин.

— Потихоньку расскажете, — ответил Толстой и спросил. — Может, лучше издать как роман?

— А давайте, если цензура пропустит.

— Сейчас поговорю, — решился великий писатель. — Михаил Никифорович, мне тут пришел хороший замысел, только боюсь, что не опубликуете. Я задумал эпопею про будущую Россию, державу без монархии и дворянства. Державу, которую есть за что ругать, и есть, за что хвалить.

— Не знаю, не знаю. Попробуйте написать, а я посмотрю, — задумчиво сказал Катков. Известному редактору хотелось и дальше публиковать Толстого. Все же огромные тиражи это деньги. Но смущало то, что Лев Николаевич собрался писать про державу без царя и дворян. В свое время Бакунина невзлюбил за его анархические взгляды. Но, видит бог, Толстой сказал про державу, а не про анархию.

Дальше немного поговорили и расстались.

Лев Николаевич поехал домой, в свою усадьбу Ясную Поляну. Там уделял всякую свободную минутку написанию романа. Первую часть написал всего лишь за полгода, потом правил и написал в чистом виде. Дал название "Красная смута".

Михаил Никифорович пообещал за вечер прочитать и сдержал свое слово:

— Не знаю, что скажут в Английском клубе, но я опубликую. Любопытные у вас ходы, любопытные. Это ж надо было придумать, что сначала царя свергнут, и власть перейдет к горлопанам Думы и общественным деятелям, а потом у них эти ваши большевики отберут власть. Кричали одно, а как довелось, так стали по своему строить государство. Рад, что у вас красиво написано, как утопические взгляды перешли в разумные реформы, как этих большевиков ломала жизнь и война. И вы гениально придумали, показав, как после победы им пришлось вводить, как сказано в романе, НЭП.

Публикация романа "Красная смута" потрясла всю Россию от батраков до императора. Его обсуждали от крестьянских изб до царского дворца и Английского клуба, самого почетного в Российской империи. Буквально все в ней шокировало, и жестокость Великой войны, и кровавая смесь пугачевщины и диктатуры якобинцев. Но и реформы большевиков кой кого обрадовали или заставили задуматься.

В кабинете военного министра Милютина Дмитрия Алексеевича даже было целое совещание, посвященное новой книге Толстого. По его итогам была принята следующая резолюция:

1) отказаться от выбора по жребию призывников и отправлять на срочную военную службу всех призывников, при этом сократить срок срочной службы;

2) восстановить армейские корпуса и обеспечить слаженность их действий и как отдельных соединений, так и в составе армий и групп армий;

3) восстановить подчинение госпиталей военно-медицинскому управлению и начать подготовку женского медперсонала;

4) проработать и внедрить в войска тактику стрелковых цепей;

5) ввести единую полевую форму для рядовых, унтер-офицеров, офицеров и генералов, должна быть тускло-зеленого цвета в средней полосе, серо-желтого для степей, белого для зимы, не иметь элементов иного цвета;