Двойной портрет

Следовательно, я не могла составить впечатления о жилище в целом, оно тонуло во мраке, что я ставила в отдельный счет Григорию Добросееву. Никакой полезной информации, кроме минимальной, я не выудила, это было обидно. На самом деле мне было до смерти любопытно знать, убрал он или не убрал со стола фотографию беглой супруги Тамары, неважно в какой оправе, простой или не очень. Милль пардон, всё же слаб человек! Это я.

Ладно, делу время, а всяческим потехам час. Смирившись с сознанием, что дополнительную личную задачу, а именно войти в душевный контакт с клиентом — придется окончательно похерить, я добралась сквозь взаимную неприязнь до основного дела. И то хлеб, правда, черствый.

Ну и вот, повинуясь договорённости, мы с Гришей уселись рядком на диван под лампой, и он стал показывать прощальное письмо от Тамары. За чем я, собственно, приехала. Вертя в руках записку, Гриша повторно уведомил, что будет делиться только копией, далее заверил, что копию мне надлежит снять собственноручно, хочу я этого или нет. И пока предупреждал, записку из рук не выпускал.

Не знаю, что имела в виду его супруга, но она оставила прощальный текст на большой глянцевой открытке, поздравляющей адресата с давно наступившим Новым 2000-м годом! Честное пионерское слово! С ума они все посходили, что ли, в этом доме! Или имело место изощренное оскорбление со стороны Тамары, я просто не знаю.

Я попробовала было возразить против идеи снятия копии с безумного документа, но хозяин резко пресек попытку бунта. Или так, или никак — строго пояснил он. Затем туманно прибавил, что, мол, «не хватало потом оправдываться, когда всякие там криминальные деятели будут совать в нос суду (?) записки якобы от Тамары, написанные его почерком. Нет уж, благоволите сами…». Документ у него, продолжал Добросеев, заверен нотариально, это раз, и он намерен провести частную экспертизу на предмет того, что текст на открытке писан Тамарой. Дело на мази, и нечего тут разводить турусы на колесах.

Да уж, я сидела на диване с ощутимою пружиной и тупо молчала, подавленная весомостью аргументов. И сразу перестала вникать, что бы это могло значить юридически. Бог с ними со всеми, я лучше побуду в сторонке. Дальнейшее действие вылилось просто в чудовищные муки, посудите сами!

Ладно, Гриша Добросеев, не очерствевший душою до конца, снабдил ходячую нотариальную контору бумагой для копии, понятно, что с собой ничего подобного не было. И на журнальном столике разрешил разложиться с работой, еще один реверанс в его сторону, мог послать на подоконник вне квартиры и вообще куда угодно. И альбом репродукций Пикассо принес, чтобы подложить, хвала ему! А ручка нашлась своя.

Но как прикажете снимать точную копию, сто чертей всем в печень и селезенку, когда оригинал исполнен на поздравительной открытке? Где кроме прощального привета имелся типовой текст поздравления и к нему в пару надпись лиловым фломастером: «С новым годом, Тамарочка, с новым веком и тысячелетием, если я не ошибаюсь!»

Вот я и мучилась несказанно, пытаясь сообразить, что будет точнее, и как будет лучше. Как-то не хотелось ударить в грязь лицом окончательно. В конце концов, сделала краткое описание открытки отдельно, а искомый текст записки привела ниже, хотя понимала, что для цельности впечатления они должны бы идти вперемешку, как на оригинале. Но в таком случае вышел бы документ из дурдома, такое я постеснялась бы нести многоуважаемой Любочки Борисовне, даже ей, многоопытной. И долго колебалась, это я опять же, стоит ли приводить в скорбном документе описание новогодней картинки, она была впрямь необычной, подобных поздравлений я доселе не видела, в эдаком демоническом стиле. Находясь в процессе колебаний, я спросила хозяина неуместно доверительно.

— А открытка откуда, очень необычная, и, вообще, почему на ней? — вернее, я засыпала беднягу рядом бестактных вопросов.

— У Тамарки всё не как у людей, — безропотно, хоть и бесстрастно пояснил Добросеев. — Её фирменный стиль, все привыкли. Вот и карточку принесла с работы. Так мило поздравили, какие-то клиенты, ей глянулось, принесла показать, картинка весёлая. Чёрные ангелы несут полуголую душу в когтях, с Новым годом, дорогие товарищи! Потом художество долго валялось, пока не пригодилось. Хорошая бумага, места как раз хватило, вышло удобно. Почерк разбираете?

— Да уж, будто ребенок писал, крупно и коряво, — заметила я не без провокации, очень хотелось разговорить хозяина.

— Вот потому я об экспертизе подумал, — согласился Гриша. — Это у неё от компьютера, рукою почти не пишет, тюкает по клавишам, почерк регрессировал, сама смеялась.

Вот тут мы оба надолго замолкли. Я стала снимать копию в меру своих сил, а между делом витало соображение, что как бы Гриша ни порицал беглую супругу, но… И уж точно ждал ее обратно, хмурый, всем недовольный, но в полной готовности высказать должные упрёки и… Достаточно предположений. А прощальный привет Тамара оставила такой.