Двойной портрет

– Смотри, Дрюня, а то у меня только сто семьдесят рублей осталось, – предупредила я. – На билет не хватит.

– Какой разговор! – обиделся Дрюня. – Только вместе едем!

Я прошла в подъезд и поднялась на шестой этаж. Тут только поняв, какую совершила глупость. А если папаши нет дома? Я что, буду куковать у подъезда, дожидаясь его? А если он в командировке? А Дрюня уже уехал, и связь у нас с ним односторонняя? Ой, мамочки…

Закрыв глаза от ужаса, я надавила на кнопку звонка.

– Кто-о? – послышался папенькин голос.

– Я… – обрадованно ответила я.

Папа тут же распахнул дверь. Он здорово постарел. И сильно отличался от того молодого, здорового, красивого парня, запечатленного на наших фотографиях из семейного альбома.

Вид у отца был очень довольный до того, как он увидел меня. Когда же увидел, лицо его буквально вытянулось.

– Здравствуй, папа… – пролепетала я.

– Оля? – растерянно спросил Андрей Витальевич.

– Да, папа, это я, – подтвердила я.

– А что… что ты здесь делаешь?

– Я, собственно, к тебе…

– Да-да, конечно, – он засуетился. – Проходи, пожалуйста, я просто очень растерян. Я вообще-то ждал другого человека…

– Я понимаю, – вздохнула я.

Папаша, конечно, ждал одну из своих молодых красоток, которым он очень активно «пудрил мозги», по выражению нашей мамы. Девушкам безумно хотелось попасть на телевидение, и Андрей Витальевич распушал хвост, туманно намекая на свои возможности.

Я не знаю, помог ли он хоть одной из этих простушек попасть на телевидение, но менялись они у него, опять же по словам мамы, с завидной регулярностью. Откуда это было известно маме – ума не приложу – в Москве она не была уже лет десять…

– Проходи, Оля, – папаша снимал с меня плащ. – Ты надолго? Где остановилась?

– Папа, я еще нигде не остановилась. Я приехала только что. На машине. И планирую остановиться у тебя, – доходчиво объяснила я озадаченному папочке.

– Да ради бога, я только рад, – пробормотал он и ушел в кухню ставить чайник.

Когда мы пили чай с бутербродами (я только теперь ощутила, как проголодалась за время дороги), я прямо спросила у Андрея Витальевича:

– Папа, а тебе ничего не говорит такое имя: Сергей Перехватов?

Папаша нахмурился и отложил бутерброд.

– А зачем оно тебе? – спросил он, закуривая сигарету.

– Просто мне нужно найти этого человека и поговорить.

– Ты что, хочешь работать на телевидении? – удивился отец.

– Нет, с чего ты взял?

– А откуда тебе вообще что-то известно о Перехватове? По телевизору видела?

Я вздохнула. Похоже, придется рассказать отцу все. В общих чертах, конечно.

– Папа, я тебе все расскажу, ты мне только скажи, знаешь ли ты его? В противном случае рассказывать не имеет смысла.

– Да, я его знаю.

– Тогда я тебе расскажу все, а ты мне расскажешь, что тебе известно о нем. Договорились?

Отец кивнул, и я принялась рассказывать. Лицо его мрачнело с каждой минутой.

Под конец моего повествования оно совсем скисло.

– Вот такие дела, – заключила я. – Теперь я планирую с ним побеседовать. А чем ты недоволен?

– Понимаешь, дочка… – отец был очень серьезен. – Этот мальчик… Он сейчас… Одним словом, под прикрытием очень богатой дамочки, которая и устроила его на телевидение и тянет за уши всеми правдами и неправдами. Мальчик-то, между нами говоря, абсолютно бездарный… Зато, наверное, в другом талантливый, если она ему так помогает. Короче, она за него горло перегрызет.

– Ты боишься? – в упор спросила я.

– Оля, я уже столько прожил и повидал, что ничего не боюсь. Тем более престарелой, одержимой бабы. Я боюсь только, что все это не будет иметь смысла. Она может его спрятать, прикрыть… И все. Он ничего не скажет. А доказательств у тебя нет.

– Что же мне делать? – жалобно протянула я.

– Сейчас подумаем, – пожал он плечами. Потом посмотрел на часы. – Так, мне пора ехать. На работу. Вечером я вернусь, и мы поговорим. Хорошо?

– Папа, а нельзя мне поехать с тобой? – попросила я. – Может быть, что-то удастся выяснить?

Отец поморщился. Я видела, что он совершенно не хочет брать меня с собой, но также не хочет, чтобы его обвинили в невоспитанности. Наконец, он решился и выдавил:

– Ладно, поехали. Но чтобы сидела, как мышь!

Я была согласна. Мы вышли на улицу, и отец подвел меня к белой «БМВ», красующейся во дворе.

– Это твоя? – удивленно спросила я.

Отец не без гордости кивнул.

– Рада за тебя, – искренне ответила я, усаживаясь на переднее сиденье. Сидеть было невероятно удобно и комфортно.

– А ты стала очень красивая, Оля, – с некоторым удивлением заметил отец.

– А раньше была некрасивая? – засмеялась я, чем очень его смутила.

По дороге мы еще поговорили о Перехватове.

– Цепкий мальчик, – говорил отец, внимательно следя за дорогой. – Своего не упустит. Вверх лезет – не удержишь. Да я в принципе не против, только зачем ты лезешь туда, в чем ничего не смыслишь? Ну не дано ему на телевидении работать, не дано! Настолько бездарно передачи вел, что сняли его с эфира. Даже ее влияние не помогло, настолько это безобразно смотрелось.

– То-то я и смотрю, ни разу его по телевизору не видела.