Двойной удар по невинности

Мне в руки сунули фото из полароида, и я на миг замерла, после чего начала хохотать, как ненормальная, без слов передавая карточку удивленному спутнику. Оказывается, в самый первый момент, когда мы сорвались вниз, нас фотографировали. И физиономии на карточке были запечатлены абсолютно безумные. Так вот, там был совершенно необыкновенный Клаус: с вытянутым лицом, перекошенным ртом и волосами дыбом. Куда только порода девалась?

Я все смеялась и смеялась, пока он бурчал и, качая головой, прятал отныне мое любимое фото в нагрудный карман рубашки. А еще… А еще не могла отвести от него взгляда. Голос разума кричал откуда-то издалека: “Идиотка, не нужно привязываться к нему! Просто уходи!” Только я уже вложила ладонь в его руку, ощущая, как внизу живота зарождается совершенно новое чувство, словно скручивается от предвкушения чего-то волнующего и волшебного тугая пружина, и стоит дать ей немного времени, она развернется, заполняя меня всю счастьем. До краев. От корней волос до кончиков пальцев на ногах…

Прокатившись еще на нескольких аттракционах, мы вспомнили про время. При этом Клаус выглядел едва ли не более расстроенным, чем я. И все равно, уезжая из парка, мы улыбались, не в силах сдержать рвущееся наружу настроение. Проговорив о какой-то ерунде всю дорогу до Кельна, подъехали к небольшому кафе на окраине, и тогда вернулся прежний Клаус. Сдержанный и серьезный, он попросил меня подождать в авто буквально пару минут, после чего ушел. Вернулся немец действительно быстро, но стал совершенно хмурым и задумчивым. Разговор больше не клеился, хотя я очень старалась снова вывести его на эмоции. Пусть даже на негативные. Я, ухмыляясь, дразнила его эго и даже дошла до того, что, присев в наиболее выгодной позе, вслух размышляла о каких-то глупостях, словно по рассеянности проводя рукой по собственной груди.

Не знаю, что на меня нашло. Ведь я сама просила Клауса оставить меня в покое… Впрочем, все мои попытки привлечь его внимание остались незамеченными, поэтому, обидевшись, я тоже замкнулась в себе, решив поднять настроение примеркой обновок.

ГЛАВА 10

/Клаус/

Всю дорогу до квартиры я ловил себя на мысли, что до невыносимости хочу остановить машину, припарковаться у ближайшей обочины, заглушить мотор, а потом повернуться к Лене, встретиться с ней глазами, увидеть, как в них промелькнет недоумение, а эта ехидненькая улыбочка, что пляшет сейчас на ее губах, исчезнет, едва только я коснусь ее поцелуем.

А она точно исчезнет, потому что, я был уверен, Лена на ласку ответит. Потом, возможно, испугается, но вначале точно ответит. Страстно и трепетно.

При этом мне казалось, что кончу от одного лишь прикосновения к ней и воспоминаний вида ее раскинутых белых ног и гладких губ-створок, между которыми едва выглядывали розовые складочки…

Сейчас я уже ни капли не сомневался в том, что у девушки был какой-то очень негативный сексуальный опыт. Все ее реакции говорили именно об этом. Она тянулась ко мне, явно хотела ласк, а после тушевалась в одно мгновение, просила отсрочки…

Но я был готов стать для нее нежным и очень аккуратным.

Не знаю, откуда во мне это странное желание, но с этой невозможной русской мне хотелось сдувать пылинки.

“Это все инстинкт охотника, – утешал себя я. – Ты волк, Клаус, который выслеживает Красную Шапочку. Высматривает ее из-за кустов, ждет, когда она подойдет ближе. А потом… Хап! И съел.”

”Красная Шапочка” в этот момент поерзала, вытащила один из наушников из уха и спросила:

– У тебя в квартире есть стереосистема?

– Даже две. Одна в гостиной, вторая в спальне, – не задумываясь ответил я. – А что такое?

– Ничего особенного, просто интересуюсь, можно ли будет подключить свою музыку.

В ответ я пожал плечами.

– Конечно, – без сопротивлений разрешил. Хотя басы, доносящиеся иногда из ее наушников, пугали мой утонченный музыкальный вкус, а посему тут же добавил: – Только тихо.

Она согласилась и вновь отвернулась к окну.

Боковым зрением я видел, как она улыбается чему-то неизвестному, а иногда беззвучно напевает незнакомый мотив.

Мне тоже пришлось отвлечься на дорогу и мысли о расследовании. Встреча с Владом Раутом заставила меня насторожиться. Но все выводы я пока держал в себе, не желая волновать или расстраивать Лену раньше срока. Вначале нужно было все точно разузнать и допросить прислугу фрау Лихтенштейн, а уж потом… В общем, не нравилось мне происходящее. Ой, как не нравилось…

Мы подъехали к многоэтажному дому в одном из центральных районов Кельна, и я помог Лене выбраться из автомобиля, взял покупки, а после двинулся показывать свою “берлогу”.

Моя кельнская квартира была небольшой и являлась воплощением словосочетания “холостяцкое жилище”. Оно состояло из гостиной, отделенной от кухни лишь барной стойкой, небольшой прихожей, санузла и спальни. Последнюю я без мук совести отдал Елене и, тут же заметив испуг, мелькнувший в ее глазах, добавил, что посплю на диване в зале. Девушка удалилась в комнату вместе с покупками и весь следующий час, пока я готовил ужин, просидела там.