Двойной удар по невинности

Вот какое отчество у детей будет? Клаусовичи?!

Как так жить, если ты например.. ммм… Ольга Клаусовна Сайн-Витгенштейн?

О, боги!…

Лена, а, Лена… не веди себя как идиотка. Как единственный человек, который всегда на твоей стороне, прошу!

Германия, Кельн и красивый немец в твоей постели это все временные явления.

Откопав в себе похмельный здравый смысл, я отправилась одеваться.

Уже разложила на постели все купленные вещи и раздумывала, что же именно надеть, когда взгляд упал на одинокий пакетик, который купил Клаус и поставил отдельно. Но он говорил, что там вещь для меня… наверное, могу посмотреть?

Договорившись с совестью, я аккуратно вытащила из пакета синий шерстяной сверток и, развернув его, улыбнулась.

Платье. Длинное, красивое и, очевидно, теплое. Насыщенно-синего цвета с узором из кристаллов на груди.

Господи, какой же он… хороший, а?

Блаженное выражение настолько прочно прописалось на моем лице, что согнать его было нереально никакими силами.

Я быстро переоделась, влезла в туфли на каблуках и сделала прическу. Задумчиво осматривая малознакомую девушку по ту сторону зеркала, прикусила губу. И я, и не я…

Платье делало меня нежной, утонченной… такой, какой меня, наверное, и хотели бы видеть семейство Сайн-Витгенштейнов и бабушка Хильда.

А чего хотела я?

Самое страшное, что теперь я не знала однозначного ответа на этот вопрос. А потому решила, так же как и мудрая Скарлет О-Хара, подумать об этом завтра. Или послезавтра. А лучше дней через пять!

Когда я вышла из комнаты, Клаус сидел в кресле и читал газету. На какой-то миг я замерла, любуясь этим высокоэстетичным зрелищем. Хоть сейчас в журнал снимай!

Немец был совершенен. Без прикрас и преувеличений.

Заслышав тихий стук каблучков по паркету, он вскинулся и отложил прессу в сторону. С видимым удовольствием окинул меня внимательным взглядом, и стоило мне подойти вплотную к его креслу, как он поднялся и, завладев моей рукой, поднес к губам, чтобы коснуться костяшек легким поцелуем.

– Ты великолепна…

– Это твой выбор, – я покраснела, но взгляда не отвела. Немец и правда, подобрал красивое платье.

– Да, это и правда мой выбор, – медленно кивнул Клаус, не отрывая взора от моих глаз, и я почему-то была уверена, что сейчас он не о наряде. – Ты – мой выбор, Лена.

Сердце сбивалось с ритма, дыхание замирало, грудь жгло от недостатка воздуха.

И мне отчаянно хотелось поверить, что я действительно его выбор, и он будет ему верен. Не отпустит, не оттолкнет, не растопчет сердце, которое наивные девушки так просто отдают своему первому мужчине.

Сейчас, в эту самую бесконечно минуту, мне хотелось позволить себе мечтать. Пустить в свою жизнь сказку и разрешить этому мужчине… все.

Потому что он тоже мой выбор.

Проблема лишь в том, что выборы, они бывают разные. Человеку свойственно передумывать и не свойственно быть последовательным в своих действиях.

Впрочем, я слишком много рефлексирую. Непозволительно много для женщины, которую держит в объятиях самый красивый, страстный и замечательный ариец в мире.

Клаус, все еще гипнотизируя меня взглядом, медленно склонился и накрыл губы нежным, долгим поцелуем. Захватывая в плен то одну, то другую, посасывая, покусывая и играя языком. И я поддалась, затерявшись в сладком дурмане желания.

– Сла-а-адкая моя, – почти промурлыкал немец, зарываясь носом в мои волосы и с видимым удовольствием вдыхая их запах, а после все же отстранился и повлек к дверям со словами: – Все, пошли гулять.

Он забрал со стола портмоне и телефон и вытащил меня из квартиры. Крепко держа немца за руку, я удивленно косилась на него и недоумевала. Как он… изменился, а? Кардинально! Улыбается, целует, касается и даже шутит временами. Это стандартный переход на более близкую дистанцию или мне можно возгордиться тем, что я растопила льдинку-Клауса?

Его квартира находилась в старом центре Кельна, в одном из величественных красивых кирпичных домов с архитектурой готического стиля. Отсюда было рукой подать до главной достопримечательности города – католического собора, куда меня не замедлили отвести.

По дороге рассказали душещипательную легенду о том, как душу автора чертежей пытался украсть дьявол, но владыку преисподней очень хитро обдурила жена архитектора. Тот разгневался и предрек, что в день окончания строительства наступит конец света.

Апокалипсис, конечно, не грянул, но, тем не менее, строили храм без малого шестьсот тридцать два года.

Здание потрясало. Огромное, оно нависало несокрушимой громадой, заставляя почувствовать себя как никогда маленькой, и высокое настолько, что казалось, будто шпили скребли небесную гладь, полыхающую всей палитрой закатных красок.

– Нам повезло, – с прищуром глядя на солнце, проговорил Клаус. – Сегодня ясно, а в Кельне это редкость. Две трети дней в году осадки.

– Ты прямо энциклопедия, – пошутила я, по-прежнему с восхищением глядя на храм.

– Я всесторонне эрудированный мужчина, – несколько занудным тоном поправил меня немец. – А вообще, тебе тоже было бы хорошо узнать немного об этом городе. Мы обязательно будем сюда приезжать, так как корни есть корни.

Это он о чем?..