Двоюродная жизнь

Дама рассказала ему историю – из жизни одной своей знакомой – с очень интересным сюжетным поворотом. Женщина ушла от мужа – бездельника, пьяницы и изменника – и уехала в другой город, и там, через много лет, уже снова выйдя замуж, случайно зашла в плохонькое кафе на окраине и увидела, что официантом работает ее бывший муж. Они узнали друг друга, оба растрогались, он чуть слезу не пустил, она вновь почувствовала что-то вроде любви и даже назначила с ним встречу… но тут ее нынешний муж… который их выследил…

– Дальше не рассказывайте! – воскликнул писатель.

– Почему? – удивилась дама.

– Дальше я придумаю сам! Это же целый роман.

– Не может быть! – рассмеялась она.

– Точно, точно! – сказал писатель. – Клянусь!

– Тогда дарю!

– Нет, правда? Вы не возразите, если этот сюжет войдет… вернее, даже не просто войдет, а станет, как бы сказать, сюжетной основой моего нового романа?

– Что вы! Я буду просто счастлива! – сказала она.

– Как вы добры и щедры! – и он поцеловал ей руку.

Вот уже третий год она звонит ему примерно раз в месяц и спрашивает:

– Ну и как движется наш роман?

А он, честное слово, не знает, что ответить. Какой еще, к черту, роман? Совсем с ума сошли, девушка?

Она ему так надоела, что он сменил симку в мобильнике и уехал на полгода в Латвию, снял комнату в городке у моря. Один раз он зашел в плохонькое кафе на окраине, и тут она подошла к нему, держа в руке меню.

Вот тут он понял, что непременно напишет этот роман и посвятит ей. И вообще ему вдруг показалось, что все эти три года он любил ее, как никого в жизни.

Поднял на нее глаза, а она сказала:

– Šodien mums ir tikai aukstā zupa un cepta vista.

– Zupu, lūdzu, – ответил он. – Un maizi.

дом с мезонином Старинный вальс

Город Клюев, бывший Проточный Перескок, носил свое имя вовсе не в честь крестьянского поэта, а в память красного командира, которого в марте 1918 года лично изрубил шашкой генерал Марков на своем пути от Дона к Екатеринодару.

Хотя городок этот находился в полутора тысячах верст от тех знаменательных мест. Но именно тут и родился несчастный краском Клюев, поэтому тут ему и вышел бетонный обелиск и название города декретом Совнаркома от какого-то числа и месяца уже 1921 года.

Город был маленький и бедный.

Всего работы – автосервисы и магазины запчастей. Еще кафе и две гостиницы. Одна дешевая, «Царский двор», на 15 комнат, а другая дорогая, «Флёр де Пари», всего на шесть номеров улучшенной комфортности, и даже с двухкомнатным люксом, где перед кроватью на стене висела большая корейская плазма: на нее горничная Марта Степановна со своего пульта могла запустить эротику. За отдельную не слишком большую доплату. Также она могла позвать девушек и принести ужин с шампанским.

Потому что город Клюев стоял на дороге между Костромой и Кировым, то есть Вяткой. Обслуживали проезжающих.

Хотя частные дома в этом городке были ничего себе. Еще со старых времен. Вот Миша Неустроев жил в таком доме. Наследство от покойных родителей, всего год назад получил. Здоровенный сруб на кирпичном фундаменте, три комнаты, а если с мезонином, то пять. Куда такой одному парню? Мишин дядя Василий Фомич, папин сильно старший брат, тоже Неустроев, советовал Мишке сделать там отель или ресторан, потому что сам он держал обе гостиницы и одно кафе. Отельер и ресторатор, понимаешь! Обещал даже помочь. Но Мишка не хотел всякого геморроя. Он был автомехаником, и ему хватало.

Но на самом деле не хватало.

За такой большой дом надо было платить. Квартплату, налог, воду, электричество и газ. Мишка приходил к Василию Фомичу, то есть к дяде Васе, за помощью. Первый раз дядя Вася дал. Второй раз выдал половину суммы. Очень кряхтел. А на третий раз предложил Мишке, чтоб тот сделал дарственную. Чтоб перевел дом и участок на него, на дядю. А он возьмет все расходы на себя, а на Мишку оформит завещание. И вообще деньжонок подкинет.

Мишка посоветовался с другом Данилой.

Данила сказал, что завещание в любую минуту можно отменить и написать новое. Например, на жену. Ах, он давно вдовец? Ничего! Окрутит его какая-нибудь курва из гостиничных, заставит расписаться, вытрясет из него новое завещание, потом накормит его пирогом с грибами – и хозяйка всему.

Вот так объяснил Мишке его друг Данила.

– Да дядя Вася совсем старый, ты что! – сказал Мишка.

– Тем более! – Данила наставительно поднял палец. – Стариками легко манипулировать, точно говорю. Я читал.

Данила был сантехник.

Через пару месяцев его пригласил дядя Вася переставить раковину у себя дома. Данила застал старика в дурном настроении: тот сидел на диване, глядел в пол, громко кряхтел.

– Вы чего, дядь Вась? – спросил Данила. – Болит чего?

– Радио слушал, – сказал старик. – Какой-то еврей выступал. Профессор по экономике. Хасин, Хесин, я забыл. Умный. Сказал, конфискация будет.

– Чего? – не понял Данила.

– Частичная конфискация вкладов. Из-за плохого положения финансов.

– А? – Данила так и не понял.

– Деньги, которые в банке лежат, у людей отнимут. Ну или удержат на срок. Заморозка – та же конфискация.

– Ну и ладно! – засмеялся Данила.