Двоюродная жизнь

Румяная дама с государственной лентой через плечо поздравила Бонацкого Всеволода Вячеславовича и Ефимову Марию Сергеевну со вступлением в брак. Сева надел Маше кольцо поверх перчатки и поцеловал ее в мягкие не совсем настоящие губы.

– Поехали ко мне, – сказала она.

Он вызвал такси на Вторую Линейную, пятнадцать.

Вошли.

Было совсем светло: суббота, три часа дня. Квартира была маленькая, аккуратная и очень простенькая: икеевская мебель и икеевские картинки на стенах. Единственная роскошь – рольставни и толстые синие шторы.

Маша Ефимова отвернулась к окну, раскрыла шторы и замерла.

– Раздевайся, жена моя, – тихо сказал Сева Бонацкий.

– Прямо вот сейчас?

– Я тебя хочу. Прямо сейчас. Снимай всё!

Маша приподняла волосы над ушами и завозилась с липучками под челюстью.

– А не испугаешься, муж мой?

– Я тебя люблю! – закричал Сева. – Ну, скорее…

Она отодрала пластмассовый протез лица, кинула его на подоконник и резко обернулась:

– Нравлюсь?

Сева сел на раскладной икеевский диван и схватился за сердце.

– Что с тобой? – она подбежала к нему, обняла. – Миленький… Болит? Где болит, говори?

Он отбросил ее руки и спросил:

– Почему ты Ефимова, и вдобавок Сергеевна?

– Когда мы развелись, я сменила фамилию и паспорт, – ответила она своим совсем нормальным голосом.

– Но у тебя же девичья фамилия Ельчанинова! И ты на самом деле Мария Васильевна!

– Я была Васильевна по отцу. А Ельчанинова – по отчиму. Вот решила сделать наоборот. Новая жизнь, понимаешь?

Сева перевел дух, помолчал полминуты и обиженно сказал:

– Все равно я с тобой разведусь!

– Только не сегодня, ладно? – засмеялась Маша Ефимова, жена.

Моцарт, фантазия и фуга до мажор Шепот, робкое дыханье

Тамара Григорьевна и Вадим Сергеевич очень сильно и очень давно любили друг друга. Давно – еще с тех пор, когда они были просто Тома и Вадик, студенты совсем разных институтов; но вот случайно встретились на вечеринке у Тамариной подруги Светы – встретились, посмотрели друг на друга, и всё пропало. В смысле, все началось. Они стали целоваться еще в гостях у Светочки. В коридоре около ванной. Светочка их спугнула. Засмеялась, сказала: «А ну-ка, фу!» – и щелкнула их по лбу пальцем – по обоим лбам, точнее говоря. Каждому по щелбанчику.

«Почему это фу?» – спросил Вадик у Томы, когда они уже стояли на остановке, ехать домой – конечно же, Вадик ее провожал. «Непорядок потому что! Тут общая вечеринка, а не частная обнималка!» – улыбнулась Тома и поцеловала его. «А может, завидует?» – пошутил Вадик. «Конечно! Ревнует! Такого мальчика упустила!» – и она снова поцеловала Вадика, и он ее, и так сто раз, пока автобус не приехал.

И в автобусе тоже они целовались, и у нее в подъезде, и даже чуть-чуть не это самое, на верхней лестничной клетке… Они очень быстро научились делать «это самое» в любой обстановке – и когда бабушка вышла в магазин буквально на пять минут, и у подруги в общежитии, и вообще где угодно. Поэтому и поженились через три месяца; потом они с радостным смехом признавались, что вступили в законный брак специально для этого. Чтобы свободно и неприкрыто делать «это».

Они окончили институт, пошли работать, с родительской помощью обзавелись маленькой квартирой – но более всего на свете любили друг друга. Работа, родственники, друзья, отдых – все было как-то сбоку, в тумане, не важно и совсем не интересно. Сидя в своих офисах, Вадик и Тома мечтали только об одном – прибежать домой и упасть в объятия друг друга. Поэтому и детей не завели.

Вадик был красивый, высокий, хорошо сложенный, умеренно мускулистый. Темно-русый с карими глазами. Тамара была под стать своему имени – вся чуть-чуть южная, смуглая, черноволосая. Вадик обожал ее, ни разу не то что не изменил ей – в сторону не посмотрел. Единственно о ком он иногда вспоминал – причем не просто так, вдруг, ни с бухты-барахты, а лаская Тамару и наслаждаясь ее ответными ласками, – вспоминал о Светочке. Может быть, потому что Светочка их познакомила. А может быть, потому что она была полной противоположностью Тамаре. Платиновая блондинка, голубоглазая и белокожая. Очень красивая, кстати говоря. Хотя Тамара нравилась Вадику гораздо больше. Точнее, так – Тамару он страстно любил, а Света ему просто нравилась. Он даже иногда с виноватым смешком думал: а вот пришла бы Тамара к Светлане в гости не в этот раз, а в следующий… То есть он не сомневался в том, что Тамара – его судьба, любовь и жена; но побаловаться со Светой хотелось тоже. Ретроспективно хотелось, если можно так выразиться.

Но это хотение тут же улетучивалось, когда сеанс любви кончался.

Годы, однако, шли. Вадик и Тамара взрослели. На смену юному неустанному желанию пришла зрелая утонченная страсть. Но и она стала нуждаться в подзаводе.

«Расскажи мне что-нибудь! – шептала Тамара, улегшись в постель и слегка приобняв Вадима. – Что-нибудь такое…» – «Какое?» – «Неприличное…» – дышала она ему в ухо.