Двор чудес

– Как знать? – прошептал Рагастен про себя, а вслух сказал: – Вы правы: тяжко вглядываться в прошлое молодому человеку, во всей силе и страсти цветущей весны! Вам улыбается будущее, вы отважны, рыцарственны, умны…

Манфред, не дослушав, покачал головой.

– Прошлое мое темно, – сказал он, – а будущее еще мрачнее.

– Что за печальные мысли в ваши годы!

– Простите, сударь. Я и на вас нагоняю печаль, а должен был бы стараться быть вам приятным. Ведь вы оказали мне столько важных услуг подряд!

– Нет-нет, – поспешно перебил шевалье. – Я только хотел знать причину вашей печали.

– В самом деле хотели?

– Очень прошу вас, друг мой.

– Удивительно, господин шевалье, какую приязнь и доверие вы мне внушаете. Хоть я с вами едва знаком, но открывать вам душу мне так же утешительно, как Лантене – моему единственному другу.

– Так что же, – взволнованно произнес Рагастен, – говорите от всего сердца!

– Причина моей печали, сударь, очень проста: я всем сердцем люблю одну девушку. Быть может, я люблю ее уже давно, хотя сам себе лишь недавно признался в этом…

– Что ж такого? – улыбнулся шевалье. – Не вижу тут ничего ужасного.

– Сейчас вы поймете. Эта девушка – дочь французского короля.

– Ах, так! Понимаю: вы боитесь, что не сможете преодолеть пропасть, которая вас разделяет?

– Нет, не то. Пришлось бы рассказывать целую драму… Знайте только, что король преследует Жилет.

– Ее зовут Жилет?

– Да, а сама она еще красивей своего имени.

– Но как же король может преследовать собственную дочь?

– Он движим таким необычайным, низким, гадким, невероятным, противоестественным чувством, что и представить себе тяжело. Он любит ее – слышите ли, собственную дочь любит, как влюбленный!

– Ужасно! – сказал Рагастен, но без особого удивления: он уже расспросил Жилет и разобрался в том, как было дело.

– Правда, ужасно? – спросил Манфред.

– Теперь я понимаю ваше горе; вы, должно быть, не знаете, как вырвать свою любимую у отца-извращенца.

– К счастью, она уже не в его власти.

– Тогда что же мешает вам соединиться?

– В том-то моя и мука! Жилет исчезла из Лувра – кто-то ее таинственно похитил. С тех пор я ищу ее, но до сих пор, – в отчаянье закончил рассказ юноша, – все напрасно!

Рагастен с улыбкой посмотрел на него:

– А не хотите ли пойти ко мне домой?

– Почту за драгоценный долг проводить вас, господин шевалье.

– Вы не поняли. Я приглашаю вас к себе домой.

– Неужели? В такой час?

– При чем тут час? Я познакомлю вас кое с кем, кто, пожалуй, сможет кое-что рассказать о мадемуазель Жилет.

– Что вы говорите! – воскликнул Манфред, побледнев.

– Правду.

– Смотрите сударь, как бы не ввести меня в чересчур жестокое разочарование!

– Я, – серьезно сказал шевалье, – слишком хорошо знаю, что это такое. Не страшитесь. Пойдемте, думаю, что вы останетесь довольны.

– Я верю вам, сударь, верю! – взволнованно проговорил Манфред. – Но вас бы не удивило мое смятение, знай вы, какое отчаянье сменилось той радостью, что вы мне сейчас принесли. Но что же я! – спохватился он вдруг. – Непременно позвольте мне взять с собой еще одного человека.

– Вашего друга Лантене?

– Нет! Человека, которого я полюбил и стал почитать, человека, который вырастил Жилет и был ей вместо отца – господина Флёриаля.

– Как! – воскликнул Рагастен. – Господин Флёриаль здесь?

– Так вы с ним знакомы? – удивленно спросил Манфред.

– Нет, не знаком, но много слышал о нем от той самой особы, которая расскажет вам про Жилет. Что же, друг мой, сходите за господином Флёриалем, я не просто позволяю вам взять его с собой, его присутствие необходимо.

Манфред бросился прочь.

– Он мне не сын, – вздохнул Рагастен. – Но от того он не меньше заслужил счастье, которое обретет через несколько минут… Чем больше вижу и слышу этого юношу, тем больше я в нем нахожу высоких достоинств. Что ж, я недаром ездил сюда, если мог двух людей сделать счастливыми – не считая бедного Флёриаля, которого и не чаял здесь найти.

Тут вернулся Манфред. С ним шел человек в черной одежде.

– Господин шевалье, – сказал Манфред, – это господин Флёриаль. Как я вам говорил, я почитаю его за истинного отца Жилет, да и она сама тоже.

Рагастен протянул руку. Трибуле схватил ее и произнес:

– Неужели бывают большие вельможи, что заботятся о счастье простых людей, хотя так легко и приятно их мучить?

– Господин Флёриаль, – ответил ему Рагастен, – я мог бы сказать вам, что я, пожалуй, не такой уж большой вельможа, как вы полагаете. Но я скажу просто, что сам прошел школу несчастий, привык уважать чужие скорби и смотреть на них с состраданием…

– Сударь, – взволнованно сказал Трибуле, – кто бы вы ни были, у вас большое сердце. Честное слово, позвольте мне смотреть вам прямо в лицо: это не часто бывает…

– Что ж, пошли! – улыбнулся Рагастен.

Все трое немедленно двинулись в путь, а за ними шел Спадакаппа.

– Так вы говорите, – спросил Трибуле, – что кто-то может мне рассказать, что с Жилет?

– Вы все увидите, – ответил Рагастен.

Дальше они шли молча и дошли до улицы Сен-Дени.

Ворота во двор были отперты. Рагастен побледнел и бросился к подъезду: он был тоже открыт!