Двор халифов

Война и далее шла по той же схеме: тюркские атаки и сопротивление багдадцев. Однажды один из атакующих смог зацепиться крюком за верх стены и взобрался на нее — но никто его не поддержал; защитники отрезали солдату голову и при помощи баллисты забросили ее в тюркский лагерь^{551}. Встречаются описания необычных и даже комических случаев. Один раз в разгар битвы защитник города (которому читатели этой книги, возможно, даже станут симпатизировать) оконфузился, забыв, какого халифа он должен поддерживать, и выкрикнул по ошибке имя Мутаза вместо Мустаина. Беднягу убили на месте, его голову отослали ибн Тахиру и разложили средн других вражеских голов. Вечером его мать и брат пришли с его телом на похоронных дрогах, рыдая и говоря, что хотят получить его голову. Власти отказали им, и голова осталась выставленной на всеобщее обозрение^{552}.

Один стрелок из лука, защищавший стены, рассказал, как лучник-североафриканец подбирался поближе к стенам, оголял зад и выпускал газы в направлении защитников города, выкрикивая при этом оскорбления. «Однажды я подобрал для него стрелу и выпустил ее прямо ему в задницу. Она прошла у него до горла, он упал и умер. Группа мужчин вышла за ворота и повесила его на обозрение людям»^{553}. Имелись такие же невероятные герои и с багдадской стороны. Табари слышал о юноше, который уселся перед стеной с мешком камней и пращей. Он стрелял в тюрков и в их лошадей, всегда попадая в намеченную цель. Четыре тюркских лучника начали стрелять в него, но постоянно промахивались, в то время как камни пращника разили их лошадей, которые сбрасывали всадников. Наконец к тюркам присоединились четыре североафриканских кавалериста с пиками и щитами. Они атаковали мальчишку, но тог оказался слишком быстрым для них и нырнул в реку. Африканцы попытались последовать за ним, но не смогли его поймать — он вынырнул на другом берегу реки, насмехаясь над ними с безопасного расстояния^{554}. Такие истории, безусловно, быстро распространялись и поднимали моральный дух защитников.

С начала осады в феврале 865 года и до середины декабря обстановка вокруг Багдада оставалась патовой. В некоторые моменты тюрки умудрялись немного потеснить защитников — например, 8 сентября, когда они разбили укрепления у ворот Анбар на северо-востоке, ворвались в город и неистовствовали на улицах, сжигая мастерские работников на водяных колесах и водружая свои флаги на крышах лавок. Все жители бежали перед ними, но к полудню регулярные силы под командованием Буги контратаковали и отбросили нападавших: кого-то убили, кто-то успел выскочить за ворота. Избавиться от тюрков помогли простые люди. К вечеру все было закончено; ибн Тахиру послали множество тюркских голов, был отдан приказ заложить ворота Анбар кирпичом, дабы предотвратить повторение прорыва^{555}.

В итоге конец противостоянию положило не военное поражение, а голод и внутреннее недовольство. В ноябре багдадские силы все еще могли делать вылазки, которые наносили урон тюркской армии, а вдобавок позволяли ополченцам грабить лагерь противника. Лишь решимость командира осаждавших Абу Ахмеда сплачивала тюрков и заставляла их отбрасывать недисциплинированных горожан назад.

24 ноября у дворца ибн Тахира тоже прошла демоне грация, в которой люди кричали «Голод, голод!» и требовали пищи, жалуясь на высокие цены и связанные с этим лишения. Ибн Тахир сдержал народ обещаниями, но начал переговоры с Мутазом. Пока продолжались эти переговоры, простые люди вышли на улицы снова, требуя, чтобы он либо повел их в бой, либо заключил мир. Тут и там вспыхивали бунты; женская тюрьма (это единственное имеющееся у нас свидетельство о подобном институте) была разнесена, заключенных освободили. Только прибытие вооруженных солдат регулярной армии остановило толпу и уберегло от тон же участи мужскую тюрьму.

Наконец 27 декабря пять кораблей, нагруженные мукой и другими продуктами питания, посланные Музазом из Самарры, прибыли в Багдад— и люди узнали, что ибн Тахир сместил Мустанна и признал в качестве халифа Мутаза^{556}. Ибн Тахир приказал своим командирам принести клятву верности, были розданы парадные халаты.

Может быть, ибн Тахир и был готов легко отступиться от своей клятвы — но он не учел мнение народа. Вокруг его дворца собрались толпы, заявляя о своей преданности Мустаину. Внешние двери разбили, и лишь триста вооруженных солдат с трудом оттеснили людей, которые все еще продолжали оскорблять ибн Тахира. Когда горожане перешли к оскорблениям его матери — общепринятый способ по-настоящему оскорбить мужчину, — ибн Тахир спросил одного из своих товарищей: «Интересно, как они узнали ее имя? Ведь оно было известно лишь нескольким рабыням моего отца». Его товарища удивило его добродушное отношение к происшедшему^{557}. Наконец, чтобы успокоить толпу, показался Мустаин. Он появился над воротами дворца рядом с ибн Тахиром, укутанный в плащ Пророка, держа в руках церемониальное копье. Он заявил, что он все еще халиф, не находится под арестом и поведет молящихся в пятницу.