Двор Тьмы

– Я, определенно, поклонник твоей прямолинейности! И Двор ее тоже оценит.

Вампир вытянул длинные ноги, поставив красные каблуки туфель на угол моей банкетки:

– Ты права: я загубил не одно кружевное жабо. Их потом почти невозможно восстановить.

Александр глубоко вздохнул:

– Кровь. Еще и еще. Много крови. Приходится постоянно возвращаться к ней. Это самая трагичная часть природы вампиров. Нас называют повелителями ночи. Но на самом деле мы – рабы. Крови.

Я почувствовала перемену в его настроении: время шуток прошло. Повисло молчание, нарушаемое поскрипыванием кареты. Фонарь тихо покачивался под потолком.

– Если бы ты только знала, как сильно я хочу избавиться от этой угнетающей ненасытной жажды. Из всех цепей прошлого, которые тяготят наш род, она – самая тяжелая. Я уже говорил, что мечтаю оказаться в будущем, впитать все современное. Всем нутром, всем сердцем, всей душой! Оказаться в мире, где вампиры больше не будут нуждаться в человеческой крови.

Его слова сбивали с толку. Невозможно представить вампира, говорящего о своей душе. Еще сложнее – хулящего кровь – высшую ценность, которая лежит в основе королевства, религии, налогов и общества.

– Может быть, твоя мечта скоро сбудется. Я имею в виду, что, возможно, когда-нибудь вампиры найдут иной способ существования.

Александр взял мою руку. В этот раз его прикосновение не отдавало ледяным холодом, как раньше.

– Ты неисправимая идеалистка, как и я. В Версале тебе нужно быть настороже, потому что всегда найдутся желающие подавить любые прогрессивные мысли.

– Спасибо за предупреждение, Алекс. Я буду иметь это в виду.

Он улыбнулся и откинулся на банкетку.

– На сегодняшний день, увы, мы все жертвы проклятия Тьмы. Несмотря на все прекрасные слова и высокие надежды, оно все еще с нами.

Вампир запустил руку в редингот и достал хорошо знакомый мне стеклянный сосуд: гематическую бутылочку, специально разработанную Факультетом для сбора и хранения десятины. Флакон был до краев заполнен красной вязкой жидкостью.

– Прошу прощения за прием пищи перед тобой. Обычно я предпочитаю делать это наедине. Но, учитывая тесные условия путешествия, у меня нет выбора.

Он откупорил бутылочку и поднес ее к носу. Впервые я увидела, как затрепетали ноздри вампира. Да! От удовольствия!

– Мм… Какой нежный аромат! – обрадовался он. – Наисвежайшая кровь! Не то что та, свернувшаяся, которую архиатр из Клермона присылал мне каждый месяц. Будь проклят Факультет! Надо сказать, что я сам собрал ее из сонной артерии жертвы. Представь себе, Диана: две ночи назад, когда я проснулся, один из этих глупых фрондеров был еще жив. Или, правильнее сказать, жива.

Я замерла на скамье, распятая этими словами и тем, что они означали.

Нет! Нет! Не может быть! Мама была мертва, когда мы с Бастьяном покинули дом. Я в этом уверена… или почти уверена.

– Эта шлюха ползала по полу столовой, прижимая руку к шее в нелепой попытке остановить кровотечение. Удивительно, насколько дурное семя цепляется за жизнь! Если бы бунтовщики без сопротивления позволили схватить себя, то всех пятерых можно было бы обезглавить так, чтобы собрать кровь, не потеряв ни капли. Ты помнишь, я говорил, что ненавижу бесполезные страдания. Если уж страдать, то ради чего-то. Как учит Факультет: нет худшего преступления, чем напрасная трата крови! Короче говоря, мне пришлось один за другим приподнимать пальцы этой оборванки, чтобы оставшаяся теплая кровь полностью вытекла из ее раны. Набралось достаточно для трех флаконов.

– Замолчи… замолчи, – прошептала я, как в бреду.

Меня охватило неудержимое желание исторгнуть из желудка ранее съеденные тартинки на этого мерзавца, которого я назвала своим другом.

– Ну, Диана! Не доводи себя до такого состояния, – запротестовал он, не понимая, что со мной происходит. – Я говорю о врагах Вампирии! О преступниках, которые помогали трусливым убийцам твоего отца! Она еще просила о пощаде. Если бы ты слышала, как ее гротескные мольбы смешивались с бульканьем крови в открытом горле, похожем на улыбку… Было даже смешно! Наслаждайся местью за смерть отца так, как я этим нектаром.

Он поднес бутылку к мертвенно-бледным губам и долго, с явным удовольствием всасывал все, что осталось от мамы.

6 Ненависть

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД Я ЗАДАВАЛАСЬ ВОПРОСОМ, в чем смысл моей жизни.

Ответ пришел: стереть Александра де Мортанж с лица земли!

Месть. Вот для чего я живу! По своей глупости и трусости я упустила возможность выполнить или хотя бы попытаться исполнить свое предназначение. Дважды не решилась поднять люк, под которым беспомощно спал злейший враг.

Он же, опорожнив флакон с кровью моей дорогой матери, весело болтал, сидя напротив меня.

Она была еще жива. Ее можно было спасти.

Но он прикончил ее, это чудовище. Он обескровил ее!

Я знала: под покровом коварной ночи вампир непобедим. В то время как меня переполняла ненависть и жгучее желание убить его, я вынуждена была в сотый раз выслушивать рассказы о том, как он скучал в Оверни и как счастлив вновь оказаться в Версале.