Дворец Посейдона

Гости смеются. Адам никак не может их разглядеть — когда только собралось столько гостей?

— Адам читает постороннюю книгу!

Адам прячет книгу в парту.

— Читает постороннюю книгу! Постороннюю!

Эти слова звучат угрожающе. Ученики в оцепенении смотрят на Торнике и боятся смотреть в сторону Адама. Почему-то именно сейчас они вспоминают, что родители Адама далеко, очень далеко. Ими овладевает страх, хотя они сами не понимают, чего боятся.

— Адам, выйди из класса! — кричит учитель.

Адам видит, как у него дрожит рука, в которой он держит мел.

— Прошу к столу! — приглашает Андро.

— Адам, очнись! — шепчет ему в ухо Мамия.

Адам поднял голову.

Стол уже был накрыт. И в комнате стоял разноголосый гул. Адам увидел Вахо. Он расставлял на столе бутылки с вином. Адам удивился: ему-то что здесь надо? Вахо почувствовал на себе его взгляд, повернулся и кивнул ему. Вахо был неузнаваем: в белой сорочке и новом галстуке. С того дня, как Адам едва не избил его, он на стройке не показывался, и Адам считал, что он уехал.

Вахо хлопотал весело и охотно. Видно было, что в этом доме он свой человек. Он вносил бутылки с вином и, вероятно, успел немного хлебнуть, лицо его разрумянилось, хотя пьян он не был.

В одном из углов комнаты сгрудилась вся местная интеллигенция. Директор банка что-то рассказывал, остальные слушали его с напускным вниманием, украдкой поглядывая на уставленный блюдами стол.

В дверях стоял Бежан и разговаривал с Торнике. Когда Адам повернулся в его сторону, Бежан помахал ему рукой, а потом снова повернулся к Торнике:

— Да, зима так и прошла, совсем не было снега.

— А в Тбилиси большой снег…

Потом Андро пригласил гостей к столу. Сам он уселся во главе стола и рядом с собой посадил Торнике.

Он встал, положил руку на плечо Торнике и сказал:

— Хочу вам представать моего желанного гостя…

Андро представил будущего зятя, Торнике вскочил, сделал общий поклон и широко развел руки в стороны:

— Очень приятно, очень-очень приятно!

— А теперь за дело, — обратился к гостям Андро, — угощайтесь, прошу вас.

Все дружно принялись за еду, и наступила некоторая пауза: раздавался только звон ножей и вилок. Вахо опять принес вино, оглядел стол и увидел, что места для бутылок не осталось.

— Садись, Вахо! — крикнул Андро.

Вахо показал на бутылки: что с ними делать?

— Поставь их возле кушетки, а сам садись!

Гости потеснились, и Вахо сел, взял белоснежную салфетку, ловким взмахом развернул ее, постелил себе на колени; потом взял бутылку и наполнил бокалы соседей.

В комнату вошла Тина. Она ежеминутно входила и выходила, потому что помощников у нее не было. Она даже ни разу не взглянула на Адама. Он тоже на нее не смотрел. Но ни одно ее движение не укрывалось от него. Тина на ухо что-то сказала Андро, Андро кивнул ей в ответ. Когда Тина открыла дверь и собралась выйти из комнаты, Бежан остановил ее:

— Разве так можно, дорогая хозяйка! Посидите хоть немного с нами!

Типа что-то ответила, но так тихо, что ее никто не услышал.

— Она сейчас придет, — сказал за нее Андро.

Тамадой, конечно, избрали Андро. Он начал пить маленькими стаканами, а потом незаметно перешел на большие. После нескольких тостов Адам очнулся и осмелел. Вино он пил с удовольствием, ничем не закусывал, тарелка его все время была пуста.

— Я сам делал это вино и приберег его для сегодняшнего дня, — хвалился Андро.

Гости обращались с Торнике почтительно. Когда Андро выпил за его здоровье и назвал его зятем, все встали и обратились к Торнике с длиннющими тирадами.

Торнике стоял, опустив голову, изображая смущение. Когда Андро кончил говорить, он обнял Торнике, и они расцеловались.

— Спасибо, папочка, спасибо!

За тостом последовала песня. Запевалой был Вахо. Он сидел, отодвинувшись далеко от стола, и ни к чему не притрагивался, словно и не сидел вовсе за столом. Гости стали ему подпевать, и загремело «мравалжамиер». Тина остановилась в дверях, она стояла и смотрела на поющих, словно не решалась подойти к столу, пока звучит песня.

Бежан встал, не прерывая пения, подошел к Тине, взял ее под руку и подвел к столу. Андро осушил довольно вместительный рог, снова наполнил его и передал Торнике. Торнике пить не стал и рог передал Адаму:

— Моему дорогому Адаму!

— Ты же еще сам не выпил, — запротестовал Адам.

У Торнике сразу нашлось множество защитников: ему нельзя, для него сделаем исключение!

И Вахо покачал головой: нет, нет, не будем его заставлять!

Адам медленно, с передышками, опорожнил рог. Он мог выпить его одним залпом, но постеснялся, потому что Андро одолел этот же рог с большим трудом. Адам передал рог Бежану и, садясь, шепнул Мамии:

— Вино нынче не берет меня!

— Ты бы закусил чем-нибудь — посоветовал Мамия.

«Странно, вот я трезв, — думал Адам, — а петь мне страшно хочется. Хоть бы кто-нибудь начал».

Он размяк и почувствовал себя счастливым. Взглянул на Тину, она глядела в тарелку и улыбалась.

«Хоть бы кто-нибудь начал…»

Он чуть было не попросил Вахо, но Вахо стоял с рогом в руке. Выражение лица у него было такое, словно он ждал наступления могильной тишины.