Дворец сновидений

— Именно за ней часто приходят высшие руководители Табира и даже иногда люди, присланные сверху. Ты спрашиваешь почему? — он еще больше понизил голос, хотя сотрудник уже отошел в глубь комнаты. — Политика по отношению к России и к славянам в целом — вот одна из причин. Как только наступает охлаждение отношений с Москвой или начинаются волнения на Балканах, все несутся за этой папкой. Есть еще и другая причина, — продолжал он. — Но такая, что лучше о ней не знать ни мне, ни тебе…

Уже во второй раз Марк-Алем слышал что-то о загадке, таившейся в Косовской битве. Много лет назад на ужине у Визиря он слышал, как вскользь упоминали эту тайну, но был тогда слишком маленьким и ничего не понял.

Архивариус подал знак сотруднику, чтобы тот подошел.

— Хотите, чтобы мы открыли шкафы с папками? — спросил тот.

— Не сейчас, — ответил архивариус. — Мы вернемся через некоторое время, верно? — повернулся тот к Марк-Алему. — Мы пока осмотрим весь Архив, а затем ты можешь вернуться и сидеть здесь сколько хочешь.

Они вновь вышли в галерею, в которой голос архивариуса дробился из-за эха.

— Теперь… перь… посмотрим… от… рим… от… от… от… рим… археосны… сны… османские… анские…

— Что? — переспросил Марк-Алем, когда они вошли в дверь и к архивариусу вернулся его обычный голос.

— Древние османские сновидения, — ответил тот. — Изначальные сновидения, как называются сновидения основателей империи, или археосно-видения, как выражаются ученые.

— Неужели они сохранились? — спросил Марк Алем.

— В некотором смысле да, — сказал архивариус, — насколько могут сохраниться древние рисунки на стенах. Они вот там, в тех папках.

Марк-Алем поприветствовал кивком головы безмолвного сотрудника, который появился словно тень.

— Их мало, поэтому они и самые ценные, — продолжал архивариус. — Говоря по правде, из них не так много можно понять, настолько поврежденными они дошли до наших дней. Несмотря на то что их несколько раз реставрировали, как реставрируют древние фрески, они такими и остались, несколько обрывочных образов, не связанных между собой. И все же они священны, поскольку были первыми камнями в основании нашего государства. К ним часто приходят и обращаются современные толкователи, чтобы вдохновиться опытом предков. Верно ведь, Фузули? — обратился он к сотруднику.

— Именно так, — подтвердил сотрудник. — И вчера вечером допоздна сидели тут.

— Из нашего отдела? — спросил Марк-Алем.

— Баш-эндер. Вы ведь там работаете?

Марк-Алем покраснел.

— Нет, — сказал он, — я работаю в Интерпретации.

— Баш-эндероры вчера вечером тут повсюду были, — заметил архивариус, и Марк-Алему показалось, что голос у него звучал озадаченно.

— Спасибо, Фузули, — поблагодарил он сотрудника и первым вышел из двери. — Из этих архео-сновидений трудно понять что-нибудь даже после реставрации, — продолжал архивариус. — Я видел некоторые, и мне они показались совершенно обесцветившимися, словно старинные ковры, на которых уже не разглядишь узоры. И тем не менее толкователи сидят над ними часы напролет. — Архивариус усмехнулся. — Но я абсолютно уверен, что и они там ничего не понимают. Сидят попусту, ломают голову над их тайным смыслом, а на самом деле мысли их бродят вокруг домашних забот, задержки жалованья или кто знает, каких еще скучных вещей. Ну вот наконец и главные сновидения.

Марк-Алем вздрогнул, словно тот показал ему змеиное гнездо. Яд они отдали уже давно. Но все равно, даже такие, они вызывали ужас.

— Их всего около сорока тысяч общим счетом, — сказал архивариус и вздохнул: — Господи! — Марк-Алем тоже вздохнул. — А теперь посмотрим сновидения самодержцев, — продолжал тот.

Марк-Алем ждал, что они зайдут в какую-то особенную комнату, однако она ничем не отличалась от других. И даже сундуки, как и все остальное, были точно такими же, с единственным отличием — на каждой папке сверху красовалась императорская печать. Под ней перечислялись имена венценосцев. «Сон султана Мурата I», «Сон султана Баязида», «Сон султана Мехмета II», «Сон султана Сулеймана Великолепного», «Сон султана Азиза» и так далее.

— Эти папки не могут быть открыты без приказа самодержца, — тихо проговорил архивариус. — Кто нарушит порядок, заплатит головой. — И он чиркнул раскрытой ладонью перед собственным горлом.

Выйдя оттуда, они прошли через другие комнаты, где хранились сновидения народов неверных, сновидения глубокого рабства, кошмары, которыми битком были набиты три комнаты, фантазии, по поводу которых довольно долго сомневались, стоит ли их рассматривать или нет в Табир-Сарае, а также сны сумасшедших, последняя комната Архива.

— Ну вот, теперь ты примерно представляешь, что такое Архив, — подвел итог архивариус, когда они выходили из последней комнаты.

Марк-Алем взглянул на него, словно прося пощады. Они вернулись в ту комнату, где хранилось досье Косовской битвы, и там расстались.

— Когда закончишь работу, иди по этой галерее, пока не выйдешь в круговую галерею, — сказал ему архивариус. — Там все равно, в каком направлении идти, лестница сама перед тобой появится.