Дворец свечей

— Хорошо. — Я кивнула. Это была лучшая идея, которая приходила ей в голову за последние сто лет. — Дай мне знать, что скажет механик о твоей машине.

— Майло, — сказал доктор Вернон, переводя взгляд с меня на него, — будь осторожен и не перенапрягайся. Вероятно, было бы лучше, если бы ты ограничивался одной прогулкой в день.

— Конечно, док. — Прозвучало снисходительно.

Доктор Вернон позволил себе слегка нахмуриться, прежде чем подойти к лифту и нажать кнопку вызова.

— Тебе действительно стоит что-нибудь сделать со своими волосами, — тихо сказала мама.

— Что не так с моими волосами? — Я пригладила кончики своего конского хвоста.

— Есть гораздо более привлекательные способы зачесывать волосы наверх.

Все это займет в геометрической прогрессии больше времени, чем те десять секунд, которые требовались, чтобы забрать мои волосы в конский хвост.

— Я буду иметь в виду.

— Темно-синий — это единственный цвет, который ты можешь носить? — Она осмотрела мою форму, не дав мне ответить. — Очень жаль, что ты не можешь надеть зеленое или что-нибудь в этом роде, чтобы подчеркнуть свои глаза.

— Я здесь, чтобы помогать людям, мама. А не выиграть конкурс красоты.

Она открыла рот, вероятно, чтобы высказать очередную критику, но остановилась, когда доктор Вернон вернулся к ней.

Мы вчетвером стояли в таком неловком молчании, что я начала потеть. Майло отказывался возвращаться в свою комнату. Мама мило улыбалась доктору Вернону, пока он переводил взгляд с нее на меня. А я застряла посередине, недоумевая, почему чертов лифт так долго едет.

Он звякнул, и я вздохнула с облегчением. Пока двери не открылись, и мой брат не вышел на площадку.

— Денни? — Мама подошла к нему вплотную. — Я не ожидал тебя так скоро.

Он кашлянул.

— Я был в центре города.

— О, правда? — Ее брови сошлись на переносице. — Я думала, ты дома.

— Пришлось выполнить одно поручение. — Он стряхнул ее хватку со своей руки и посмотрел на меня. — Привет.

— Привет, — пробормотала я.

Глаза Денни были как стеклянные. Его длинные волосы, на тон темнее и намного, намного грязнее моих, были собраны в неряшливый мужской пучок. Он выглядел так, словно провел ночь, спя в канаве. Его джинсы были грязными. Его фланелевая рубашка была порвана сбоку. Шнурки на его ботинках были развязаны, концы облеплены грязью и снегом там, где он наступал на них.

Увидь папа Денни в таком состоянии это разбило бы его сердце.

Это разбивало мое сердце.

— Мы можем идти? — Денни не стал дожидаться ответа. Он повернулся и, пошатываясь, направился обратно к лифтам, пять раз нажав на кнопку первого этажа, прежде чем засунуть руки в карманы.

Мы с мамой обменялись встревоженными взглядами. Возможно, его пристрастие не осталось незамеченным. Возможно, она была обеспокоена больше, чем показывала.

Денни был для мамы целым миром. Их связь отличалась от той, что была у меня с ней. Несмотря на то, что она придиралась ко мне, я знала, что она любила меня по-своему.

Она любила меня.

Но жила ради Денни.

— Я позвоню тебе позже, — сказала она, наклоняя голову, чтобы последовать за Денни в открывающийся лифт.

— Могу я проводить вас вниз? — спросил ее доктор Вернон.

— Нет, спасибо, Грег. — Она подняла руку, чтобы остановить его. — Было приятно с тобой познакомиться.

— У меня есть твой номер.

Она кивнула, слегка придя в себя, чтобы улыбнуться.

— Позвони мне. В любое время. Мне бы этого хотелось.

Денни не отрывал взгляда от пола лифта, когда двери закрылись. Когда он исчез, неловкость вернулась в коридор. На этот раз еще более сильная.

Я не была уверена, куда смотреть — ни на доктора Вернона, ни на Майло, поэтому опустила глаза в пол. Денни был под чем-то, и мы все трое это знали. По коридору разнесся запах выпивки, дыма и неправильного выбора.

Доктор Вернон заговорил первым.

— Майло, тебе лучше вернуться в свою палату. Предписание врача.

Я чувствовала пристальный взгляд Майло на своем лице, но отказывалась поднимать глаза от своих ног. Если бы я это сделала, я бы захотела подойти к нему. Я бы захотела почувствовать, как его руки обнимают меня, когда я уткнусь лицом ему в грудь.

Но ему все еще было больно. А доктор Вернон наблюдал за происходящим.

Не говоря ни слова, Майло повернулся и удалился в свою комнату, стук его ходунков затихал с каждым неторопливым шагом.

— Твоя мама прелесть, — сказал доктор Вернон, когда мы остались одни.

Я кивнула.

— Она красивая женщина.

— Вы обе такие.

Что за свинья.

— Извините меня.

Я практически убежала от него, направляясь в женскую раздевалку, куда он не мог последовать. Когда дверь за мной закрылась, я глубоко вздохнула и села на деревянную скамью в центре комнаты.

Что мне было делать с Денни? Что бы сделал папа?

Я не знала своего брата. Я хотела узнать, но не сделала этого. Мы провели слишком много лет в разлуке. Если бы я попросила его лечь на реабилитацию, он бы рассмеялся мне в лицо. И я сомневалась, что маме повезет больше.

Но мы должны были попытаться. Ради папы я должна была попытаться. Он бы не хотел такой жизни для Денни.