Дворец утопленницы

Когда она ушла, Фрэнки пересела поближе к камину, вытянула руки, держа кончики пальцев над самым огнем. Рядом на диване валялась книга, которую вручила ей мать Гилли. Фрэнки взглянула на нее и, не дав себе времени передумать, решительным движением швырнула в очаг. Она просидела много часов, всматриваясь в бушующее пламя, которое понемногу оскудевало, иссякало и наконец угасло, оставив по себе лишь горсть тлеющих углей.

Глава 27

Фрэнки и Гарольд сидели друг напротив друга над текстом ее нового романа.

Несколько минут назад, когда она пришла, Гарольд поднял руку и молча указал на страницы, лежавшие перед ним на столе. Оставалось еще около двадцати. Фрэнки закурила, чтобы убить время, и, вполне довольная отсрочкой, готовая ждать сколько потребуется, принялась бесцельно бродить по кабинету, изредка останавливаясь лишь для того, чтобы выглянуть в окно. С такой высоты лиц было не разглядеть, только сновали туда-сюда маленькие фигурки. Было отчего-то приятно следить за ними вот так, со стороны, ничего не знать об этих людях, не вникать в чужие судьбы, чужие невзгоды.

У нее и своих невзгод хватает.

Накануне она почти не спала, непрестанно размышляя о рукописи, о Гилли. Глубокой ночью ей вдруг припомнились слова, которые обронила мать девушки, ее подозрения, что дочь отправилась в Венецию единственно ради того, чтобы отыскать там Фрэнки, и к горлу так внезапно подкатила тошнота, что она бросилась в ванную.

Она взглянула на Гарольда – осталось страниц пять, не больше.

Склонившись над столом, Фрэнки затушила сигарету. Достала из портсигара еще одну, надеясь, что это поможет унять дрожь в руках. Лишь когда Гарольд перевернул последнюю страницу, она позволила себе спросить:

– Ну, что думаешь?

Тот шумно выдохнул и положил ладони на стол, по обе стороны от рукописи.

– Фрэнки, дорогая моя. – Он оторвал взгляд от текста и посмотрел ей в глаза. Тут же стало ясно, что соображения, которыми он собирается поделиться, ей не понравятся. – Я понимаю, что тебе страшно.

– Страшно?

– Да, – подтвердил Гарольд, откидываясь на спинку кресла. – Предыдущая рукопись, которую я получил от тебя, – нечто совершенно новое, непохожее на все, что ты писала прежде. – Он взволнованно подался вперед: – Но в этом ее гениальность.

– Гениальность? – Фрэнки смутно осознавала, что повторяет за ним как попугай, но ничего не могла с собой поделать, слова – те, которые она собиралась произнести, которые репетировала все утро на случай, если услышит ровно то, что услышала, – упорно ускользали от нее.

– Да. Такого от тебя никто не ожидает.

Фрэнки указала на рукопись на столе:

– А это?

Гарольд снова опустил взгляд.

– Это хороший роман, Фрэнки. Только вот…

– Что? – спросила она, так и не дождавшись продолжения.

Он помолчал, словно подбирая ответ.

– Привычный.

– А та рукопись?

– Она эффектная. Свежая.

Долой старье, мрачно подумала Фрэнки. Вот в чем вся суть, просто Гарольд слишком добр, чтобы сказать об этом прямо. Наверное, поэтому он и ухватился за рукопись Гилли – из любви к Фрэнки, из желания уберечь ее от выбраковки, которая, видимо, ждала в самом ближайшем будущем. Ах, если бы только можно было принять его помощь. Вот бы сейчас кивнуть, улыбнуться, притвориться, не чувствуя ни вины, ни сожалений, что она действительно создала эту рукопись. Вот бы забыть о Гилли и обо всем, что произошло в Венеции. Но Фрэнки не могла да и не хотела так поступить.

– Нет, Гарольд.

– Нет? – в замешательстве спросил он.

– Я хочу опубликовать этот роман. – Она указала на страницы, лежавшие на столе.

– И, возможно, мы его опубликуем. Дадим ему отлежаться, сделаем некоторые правки и…

– Гарольд, ты меня не слушаешь.

– Нет, дорогая, это ты меня не слушаешь. – Его голос вдруг переменился, Фрэнки очень давно не доводилось слышать от него подобной резкости. – Это я публиковать не буду. Не сейчас.

Решение не стало для нее неожиданностью, но тон на мгновение ошарашил.

– Прости, Гарольд, но я не согласна.

Он вздохнул:

– Мне грустно это слышать.

Фрэнки повернулась к двери.

– Еще кое-что, дорогая. Нужно определиться с названием. – Она не успела и рта раскрыть, как Гарольд покачал головой: – Не трудись, Фрэнки. По договору ты должна нам рукопись. И именно эту рукопись ты сдала.

– Ничего я не сдавала, – взвилась она. – Ты явился ко мне домой и украл ее.

Гарольд лишь отмахнулся.

– Мы уже несколько месяцев работаем над этим романом. Вложили в него кучу времени. И денег. Ты своей рукой подписала договор, в этом самом кабинете. Нельзя сейчас просто взять и пойти на попятный. – Он выдержал паузу. – А если попытаешься, ни одно издательство больше не захочет иметь с тобой дела.

– Гарольд, – дрожащим голосом взмолилась она, – пожалуйста.

Непривычно было просить его о помощи, ведь прежде он всегда легко и охотно предлагал помощь сам, это она вечно отнекивалась, толком не прислушиваясь к его советам. Теперь Гарольд лишь смотрел на нее, будто и не расслышал просьбы.

– Мне жаль, что до этого дошло, Фрэнки, но ты не оставляешь мне выбора. Сама же видишь. – Он кашлянул, прочищая горло. – Так вот, по поводу названия.