Дворянская дочь

Няня предложила найти профессора Хольвега. Когда я снова отказалась подвергать его опасности, она махнула Федору, который ждал на другой стороне улицы, чтобы он шел вперед. Мы заранее договорились, что если первая попытка окажется бесплодной, врозь направимся к рынку старьевщиков, где Федор будет нас ждать, пока я буду искать связи поблизости.

Мы с няней пошли на юг по одной из многочисленных улиц, пересекающих широкий академический проспект. Всегда оживленный академический и торговый квартал был пуст и безлюден. Уличные фонари не горели — электричество было отключено из-за недостатка угля. Тротуары, не расчищенные от снега, были завалены отбросами. Мимо проезжали редкие военные грузовики или казенные машины. Под арками подъездов женщины в шалях рылись в мусорных ящиках. Проходя мимо булочной, я инстинктивно остановилась перед распростертой женщиной и увидела, что это был труп.

— Как вы можете... почему никто не уберет ее? — спросила я у женщины, равнодушно стоявшей рядом с мертвой.

— Это случается каждый день, на что тут глядеть? Откуда ты взялась, девочка моя, что удивляешься этому?

— Из своей деревни в Псковской губернии, — сказала я и быстро пошла мимо шеренги пристально смотрящих на меня покупателей.

— С вашей неуклюжестью сказали б, что вы только из деревни, — бросила няня любопытным, а потом, когда нас не могли слышать:

— Ты бы лучше ни с кем не разговаривала, душа моя. Ты и так не больно-то похожа на деревенскую девку с твоим прекрасным лицом, но как только ты открываешь рот — тебе не обмануть и деревенского дурачка.

Я закрыла шалью нижнюю часть лица и опустила глаза, глядя только на заснеженный тротуар.

Когда мы подошли к скату Николаевского моста, няня неожиданно воскликнула:

— Смотри, смотри, любовь моя, вот и профессор, слава Богу.

Маленький господин в подбитом мехом пальто и низко опущенной каракулевой шапке как раз в этот момент обернулся через плечо. Он подбежал, чтобы подхватить меня — у меня от усталости подкосились ноги. Я протянула руку:

— Нет ли копеечки для Тамары Егоровны из Псковской губернии, добрый барин?

Его черные глаза блеснули за очками в стальной оправе, а маленькая бородка задрожала так, что снежинки стали падать с ее кончика.

— Татья... Тамара... я едва мог поверить, когда ваш лакей сказал мне, но это вы!

— Федор! — я укоризненно посмотрела на няню, пока он подходил. — Это не я посылала за вами, Алексей, но я ужасно рада вас видеть!

Старое ощущение близости и нежности, очарования и восхищения, которое всегда пронизывало наши встречи, острой болью возвратилось ко мне. Но я упрятала эти болезненные воспоминания под личину отрешенности и безразличия, пытаясь скрыть их.

— Я тоже счастлив вас видеть, Татья... Тамара, даже при таких несчастливых обстоятельствах. Позвольте спросить, что вы делаете в Петрограде?

— Я собираюсь достать документы через знакомых евреев. Мы прятались на нашей летней даче... Это такой дальний путь... Няня устала... Я не представляю, как нам это удастся, — с тревогой смотрела я на профессора.

— Что бы мы не решили, здесь оставаться мы не можем, — он взял меня за руку.

Остановившись у часовни Св. Николая, охранителя моста, слева я могла видеть низкие стены Петропавловской крепости с ангелом на ее золотом шпиле, парящим в темном небе. Справа — императорские дворцы и аристократические резиденции, выстроившиеся вдоль гранитных набережных. Свинцовая опустошенность охватила меня при виде величавой колоннады бывшего моего дома и заснеженных греческих статуй на крыше. Я пристально посмотрела в окна третьего этажа, где были мои комнаты.

— Там кто-нибудь живет теперь?

— Теперь там советская комиссия по жилью. Нам нужно двигаться дальше. Я знаю одну подпольную чайную, рядом с моей квартирой, где можно поесть без продуктовых карточек. Тарелка горячего супа подкрепит вас.

Я продолжала неподвижно смотреть перед собой, теперь уже в направлении Зимнего дворца, куда ребенком меня возили на уроки танцев каждую субботу.

— Алексей, это правда, то, что случилось в Екатеринбурге?

— Боюсь, что правда, Татья... Тамара.

— Зачем им нужно было убивать Анастасию и Алексея? Ему ведь еще не было и четырнадцати.

— Он был полноправным наследником престола.

— Царь назвал своего брата Михаила Александровича своим преемником.

— Великий князь Михаил был также расстрелян в Перми, на Урале. Его секретарь-англичанин был убит вместе с ним.

— А ваши ученики, Костя и Игорь Константинович? — На меня нашло какое-то упорное желание услышать без утайки обо всех ужасах.

— Князья Иоанн, Игорь и Константин вместе с сестрой императрицы великой княгиней Елизаветой, великим князем Сергеем Михайловичем и сын великого князя Павла Владимир были убиты в Алапаевске, рядом с Екатеринбургом. Участь этих несчастных была еще страшнее, чем царя и его семьи. Они были сброшены в шахту и завалены камнями, затем оставлены умирать от голода и ран.