Дворянская дочь

— Мы здесь, стало быть, «петроградские картежницы», — Вера Кирилловна дословно цитировала Александру, и я поражалась тому, как ей удавалось знать все, о чем говорилось и что делалось в уединении Царского Села, — а «две из нас», — она имела в виду бабушку и себя, — «к тому же урожденные москвички»! Выходит, мы являемся частью «clique de Moscou»[39], — привела она еще одно выражение, известное только узкому кругу царской семьи. — Вы не боитесь, дорогая Анна Владимировна, что «этот человек», — многозначительная пауза, — может воткнуть булавки в наши изображения и сглазить нас?

— Гм, — ответила бабушка, побив козырь Веры Кирилловны. Нельзя было понять, сердится она или забавляется.

— Не понимаю, о ком вы говорите, — произнесла Зинаида Михайловна, рассеянно глядя на дверь.

— О сибирском колдуне. Как можно быть такой наивной? Следите за игрой, Зинаида. Простите, но ваша хитрость не удалась. — Вера Кирилловна побила в свой ход мою карту.

— Татьяне Петровне нравится делать вид, что «этого человека» не существует. Я, должно быть, смутила ее, — заметила она бабушке.

— Помолчите и ходите, Вера Кирилловна, — резким тоном сказала бабушка по-русски.

И снова, после вступительных упоминаний об истинной русской патриотке и «настоящем друге наших доблестных воинов, Ее Всемилостивейшем Величестве Марии Федоровне», Вера Кирилловна сказала:

— Теперь, когда Коковцев в опале из-за того, что осмелился высказаться против «этого человека» прямо в лицо Его Величеству, — она имела в виду отставку первого министра, — можно ожидать, что наш любимый главнокомандующий будет смещен с поста. Великий князь Николай Николаевич никогда не скрывал своего презрения к «этому человеку», и одна «высокая дама», — мы понимали, что речь идет об Александре, — недавно стала ненавидеть его еще более, если такое возможно, чем нашу дорогую Марию Павловну. Мне так жаль, что я не присутствовала сегодня при посещении ею нашего лазарета. Татьяна Петровна, вы поприветствовали Ее Императорское Величество?

— Я была занята в операционной, — ответила я, не отрывая взгляда от карт. Мне нравилась Мария Павловна, но смущали благотворительные визиты высочайших особ. У меня возникало подозрение, что они это делали скорее ради самолюбования, нежели ради поднятия духа раненых.

— Да, конечно, ты страшно много трудишься, мы все восхищаемся твоим благородством. Прости, милое дитя, старую придворную сплетницу. — Вера Кирилловна чарующе улыбнулась.

— Сместить главнокомандующего! — Зинаида Михайловна всячески добивалась, чтобы ее сына перевели в генеральный штаб. Ради Николеньки эта маленькая мышка могла сдвинуть горы.

— Николая Николаевича не назовешь блестящим тактиком, — верховный главнокомандующий, возможно, не слишком одарен, хотела этим сказать бабушка, — но он необычайно популярен. Моему сыну эти последние новости придутся не по душе. Пьер и так был расстроен делом Коковцева. Представляете, в военное время иметь восьмидесятилетнего первого министра, к тому же архиконсервативного, врага Думы!

— О, но господин Горемыкин, очень хитрый старик, в прекрасных отношениях с «этим человеком», — прожурчала Вера Кирилловна. — Не это ли лучшая рекомендация для назначения на пост?

Я вспомнила слова отца о том, что назначение министров зависит от их приверженности Распутину.

— Вы уверены, Вера Кирилловна, что Его Императорское Высочество Николай Николаевич будет смещен? — Зинаида Михайловна была глубоко обеспокоена.

— Его Величество все еще доверяет ему, но у Николая Николаевича могущественные враги, и не только при дворе. Военный министр до такой степени ненавидит нашего дорогого главнокомандующего, что злые языки говорят, он специально задерживает отправку боеприпасов на западный фронт, дабы навлечь немилость на главнокомандующего.

— Господи Боже мой, возможно ли такое? — воскликнула по-русски Зинаида Михайловна.

Мы с бабушкой обе отложили карты, изумленно глядя на Веру Кирилловну.

— Смотрите, Вера Кирилловна, — угрожающим тоном произнесла бабушка, — нельзя так легко делать такие ужасные заявления.

— Я их не делаю, — Вера Кирилловна гордо вскинула голову, — но согласитесь, дорогая Анна Владимировна, что нехватка боеприпасов — это национальный скандал! Не удивительно, что это вызывает самые далеко идущие предположения.

— Сухомлинова надо повесить, — вскипела бабушка. — Пьер сделал все от него зависящее, чтобы добиться отставки этого картежника и распутника. И что толку! Чей теперь ход?

— Мой, бабушка, — я боялась за ее давление и с облегчением заметила, что она успокаивается.

— Удивительно, о чем думает Его Величество, сохраняя на посту такого некомпетентного военного министра, — проворковала Зинаида Михайловна.