Дворянство Том 1 (СИ)

- Полагаю, вы ждали, что сейчас мы сядем на лошадей и предадимся забаве, долженствующей приближенным Императора, не так ли? – Шотан повернулся к нестройной шеренге и улыбнулся, чуть-чуть язвительно. – Преломление копий, красивые флаги, охлажденное вино и подогретые настои, чтобы умерить душевный пыл и согреть утомленные члены. И, разумеется, прекрасные скакуны, доставленные из конюшен Его Императорского Величества. Не так ли? Ведь ваши кони слишком плохи… если они вообще есть.

Замешательство среди молодых людей усилилось, теперь граф шагнул вдоль строя будущих воспитанников, пытливо заглядывая в лица юношей немигающим взором. Шотан уже знал, что просеет их как драгоценные крупинки золота через набор сит, отделяя пустую, бесполезную породу. Измерит и оценит каждого, словно изумруды на точных весах ювелира, оставив лишь самых лучших. Отринет негодных, пораженных непростительными для воина изъянами и грехами. И начнется этот долгий путь сегодня, сейчас.

Будто отзываясь на невысказанные мысли графа, один из дворян гордо выпрямился, отставив ногу, задрал подбородок и заложил руки за спину. То есть принял типичную позу неуверенного в себе человека, что пытается телом уравновесить смятение души.

- Да, любезный? – Шотан решил помочь ему в неизбежном, а заодно сократить ожидание.

- Ваши речи… лишены почтения, коего мы достойны в силу своего происхождения и положения, - гордо вымолвил парень. Как его… Черт, забыл, точнее и не запоминал. Шотан предпочитал не замусоривать память бесполезными до времени знаниями. Ни герб, ни семья юного дворянчика не стоили того, чтобы знать их. Пока, во всяком случае.

- Вполне возможно, если вы так считаете, вероятно, так и есть, - улыбнулся Шотан, а после широким жестом указал на выход с арены, молча и очень красноречиво, дескать, не нравится – знаешь куда идти.

Безымянный юноша дрогнул лицом, быстро скакнул взглядом направо и налево, будто вымаливая поддержку от спутников. Те молчали, даже чуть отворачивались, словно подчеркивая: нет, мы не с ним. Шотан с той же улыбкой ждал, скрестив руки на груди поверх металлической пластины. Молодой дворянин страдал, принужденный к решающему выбору своей жизни. Граф не гнал его ни словом, ни делом, а жест… движение руки это всего лишь движение руки, не более. Теперь мальчишка должен был или остаться последовательным, уйдя, или существенно потерять лицо, сразу опустившись куда-то на завершающие места в общем ранге молодых воинов.

Спесь - тяжкий грех, подумал Шотан. Нет, само по себе качество не лучше и не хуже других, более того, в разумной дозе она является необходимой для человека чести, как соль, что одной лишь щепоткой приправляет кушанье. Но следует хорошо понимать, когда и перед кем стоит ее демонстрировать. А также не путать с гордостью. Для молодого и нищего кавалера, стоящего перед узенькой щелочкой в сияющий мир властного богатства, спесь – непростительный грех и свидетельство не слишком изощренного ума.

Юноша все-таки принял решение, он молча поклонился графу, затем на обе стороны, спутникам, теперь уже бывшим. Так же молча развернулся и пошел к выходу с арены. Следует отдать кавалеру должное, он до конца старался держать марку, но удар был слишком силен. С каждым шагом плечи молодого человека опускались все ниже, а ноги стали загребать рыхлый песок.

Первый, однако, вряд ли последний. Впрочем, граф сделал пометку в памяти - присмотреться к парню, возможно, пригласить на обед и вдумчиво побеседовать. Человек, готовый поступиться всем ради чести и принципов не может быть совсем безнадежен. Просто ему следует найти разумное применение. Гетайром парню уже не стать, но послужить империи и лично графу… почему бы и нет. Надо лишь понять, в каком качестве.

Итак, их осталось двенадцать. Тоже хорошее число и опять же не окончательное.

- Вернемся к нашим занятиям, - с этими словами Шотан еще раз внимательно оглядел строй претендентов, который будто сам собой подровнялся и стал более похож на линию. Во взгляде графа читался немой вопрос – не желает ли еще кто-нибудь последовать за номером один? Но нет, таковых не нашлось. Если кто и чувствовал в душе непереносимую боль уязвленного самолюбия, то успешно скрывал ее.

- Итак, вы грезите славой, приближением к телу Его Величества, а также проистекающими из этого привилегиями, должностями, дарениями. Землей, наконец, - строго произнес Шотан.

Два пехотинца из подчиненных Гайота шли мимо, очевидно сменились после ночной стражи. Увидев происходящее, они замедлили шаг, затем вовсе остановились, заинтересованно присматриваясь Впрочем, на солидном удалении, чтобы никоим образом не помешать благородным господам.

- И все это будет вам дано, - неожиданно пообещал граф. – Однако не сразу. И лишь избранным.