Дворянство. Том 2 (СИ)

Мальчишеский голос звучал глуховато, но разборчиво, ему аккомпанировал шум слабенького дождя в листве. Елена устало подумала, что парнишка снова учудил не к месту и не ко времени. Однако — странное дело — прочие восприняли цирк с абсолютной серьезностью. Женщина украдкой вздохнула и приготовилась хлебать это варево до конца.

— Искупители, — обратился мальчик в сторону Кадфаля и Бьярна. — Вас я ничем награждать не стану, ибо вы, хоть и миряне, однако слуги Божьи. С Церковью же мы будем обсуждать ее сущность и чаяния в должное время, и время это еще не пришло.

Кадфаль и Бьярн одновременно склонили головы, будто признав справедливость услышанного.

— Гамилла цин Ферна.

— Да, — с невиданным почтением отозвалась женщина.

— Ты последовала за мной и готова была сразиться за меня. Ты проявила твердость духа, но в то же время и милосердие. Это научило меня... многому. Принимаешь ли ты меня как своего господина и сюзерена?

— Да, — склонила голову «госпожа стрел». — Принимаю.

— Я нарекаю тебя «первым хранителем тела» и приказываю, когда будет на то возможность, собрать и обучить роту стрелков. Они станут моей личной охраной, ты же примешь на себя руководство ими. Я не распоряжаюсь тем, чем пока не обладаю, поэтому новый титул и земли дам тебе позже, когда заберу владения у недостойных.

Елена в замешательстве почесала нос. Происходило что-то непонятное. Точнее как раз понятное — мальчишка занимался психотерапией, отыгрывая роль монарха, но удивительной казалась реакция остальных. Они воспринимали происходящее с лютой серьезностью, будто перед ними не хорохорился метр с кепкой одиннадцати лет, а вещал настоящий царь царей.

— Гаваль… — Артиго запнулся.

— Ваше Величество, — менестрель упал на колени в припадке искреннего верноподданичества. — Я из семьи переплетчика. Наша фамилия Потон-Батлео, но «цин» я прибавил к ней сам.

— Самозванец, — сумрачно подытожил мальчик.

— Да, — юноша опустил голову еще ниже.

Несколько мгновений Артиго смотрел на коленопреклоненного музыканта, затем неожиданно и скупо улыбнулся.

— Да будет так. И пусть сказанное мной станет истиной… Гаваль цин Потон-Батлео.

Слово «цин» Артиго явственно выделил голосом.

— Благодарю, — прошептал новопровозглашенный дворянин.

— Ты не сражался за меня и робок характером. Но ты последовал за мной. Я этого не забуду. Гаваль цин Потон-Батлео, до конца моей или твоей жизни раз в год ты будешь приглашен к праздничному обеду в моем присутствии. А по завершению приема получишь в дар одежду, которую я надел по этому случаю.

Елена не поняла в чем суть награды, но судя по выражению лиц окружающих, а также по изгибу спины менестреля, привилегия была очень крутой. Затем женщина прикинула, сколько мог бы стоить… ну хотя бы тот белый, расшитый жемчугами костюмчик, в котором Артиго сидел на королевском балу, и вопрос отпал сам собой. Оригинальный способ выплачивать содержание!

— И это не все. Отныне и до того времени, пока не запросишь отставку, я назначаю тебя летописцем грядущего и минувшего. Отныне твой долг — запоминать и записывать все, чему ты стал свидетелем, без прикрас и умолчаний. Твои пергамент и перо должны ведать лишь правду. Обо мне. О нас. Обо всем, что мы сделаем.

Гаваль пал ниц, возя лбом по мокрой траве. На мгновение Елене показалось, что Артиго сдерживает улыбку… нет, наверное, все же показалось.

— Марьядек из Керазетов, — позвал мальчик.

— Да… господин, — браконьер сделал шаг вперед и поклонился. Без менестрелевского подобострастия, но с полным уважением.

— Ты не сражался за меня, но ты последовал за мной в изгнанье, пусть и не добровольно. Этого я тоже не забуду. Обучен ли ты пехотному бою?

— Да, господин, — ответил Марьядек после короткого раздумья. — Я был в ополчении тухума и служил в отряде без собственного прапора. Участвовал в двух сражениях.

— Хороший опыт, — нахмурился Артиго. — Почему же ты не записался в знаменный полк на постоянное жалованье?

— А-а-а… ну… — растерялся Марьядек, определенно не желая предавать огласке постыдные моменты биографии, но все же признался. — Я сбежал. Не хотел идти в солдаты по долгу. Хочу сам выбирать, кто мне будет платить. И кому я поклянусь в верности. А еще хочу жить у большой воды. Не хочу больше гор видеть. Вот так.

— Итого, дезертир, — сказал Артиго.

— Ну, как сказать, — продолжал мяться браконьер-пикинер. — У нас чуть по-иному все устроено...

— А мне послужишь? — напрямик спросил Артиго. — Добровольно. По своему выбору.

— Ну-у-у, — протянул Марьядек. — Кажись, куда б я не бежал, дорожка петлей вывернется и к пике подведет. А ежели можно выбрать, чего бы не выбрать? Послужу.

— Ты знаешь команды и воинский порядок? — продолжил расспросы мальчик.

— Я знаю построения, одиннадцать боевых и походных положений пики, восемь главных команд в бою, а еще три призыва богобоязненной храбрости, — с гордостью перечислил Марьядек. — Я умею считать до полусотни. Могу командовать десятком первой линии.