Дворянство. Том 2 (СИ)

— За храбрость, — продолжала Елена, перекрывая голоса. — Ведь эти славные парни не убоялись одного противника!

Публика разделилась примерно наполовину. Те, кто поглупее и попьянее, радовались, орали, пили, собирали монеты, которые обрели вполне целевое назначение, заказывали пить и жрать, в общем, производили разнообразный шум. Те, кто поумнее, наоборот, молчали, ловя каждую фразу, понимая уже, что происходит нечто, по крайней мере, удивительное, а возможно и невероятное. Четверка убийц посмурнела, подобралась, осознав, что дело неладно.

Теперь, когда началось действие, Елена избавилась от паралича, все покатилось само собой, дальше, ускоряясь как сани на льду. Осталось лишь бежать вперед, не оглядываясь. Она буквально прокричала:

— За четырех воинов, которые героически убили одного старика!

Среди «героев» произошло некое движение, судя по всему, двое рвались поколотить, а то и прибить наглую девку сразу, другая пара старалась остановить первых, не желая сходу ввязываться в непонятную провокацию. Понимая, что счет пошел на секунды, Елена крикнула, надрываясь:

— За смельчаков, которым нужно всего лишь четыре меча против одного!!

Кровь стучала в ушах, красная пелена застила глаза, волна ярости смывала панику, совсем как в доме Баалы, когда число и мастерство подонков уже не имели никакого значения.

«Смерть любит меня. Смерть поможет мне»

— За одного убийцу и трех лжесвидетелей!!!

Теперь уже вся четверка лезла из-за стола. Им очень мешали общая теснота и прихлебатели-клиенты, что как раз начали расползаться, умножая сутолоку. Вокруг шумели, вскакивали, гремели клинками, что-то кричали. Елена бросила шкатулку на стол, сбрасывая объедки, пустые бутылки. Другой же рукой выхватила мессер, который скользнул из ножен с удивительной мягкостью, будто невидимая сила подталкивала клинок, спешила помочь заточенной стали как можно скорее увидеть свет.

— Кончай ее! — рявкнул кто-то из четверки. — Быстрее!

Елена не слышала, как внизу хлопнула массивная дверь. Не слышала и не видела, как темная фигура, похожая стремительностью на тигра, за доли секунды сориентировалась и метнулась к лестнице. Не слышала ударов и гневных воплей — человек, похожий на тигра, сметал тех, кто оказался у него на пути, словно кегли.

— Суд! — воскликнула Елена. — Пусть свершится суд!

Кто-то попробовал рубануть ее сбоку, женщина перехватила рукоять мессера обеими руками, отразила удар.

— Я требую суда! — проорала изо всех сил Елена, воздев мессер к потолку. — Суда!

Она понимала, что в это мгновение бросает на кон собственную жизнь, причем отнюдь не в равных ставках один к одному. Теперь или сработает, или нет. Судя по всему, сработало, даже лучше чем хотелось бы. Оскорбление, да еще брошенное принародно, оказалось из тех, что и в самом деле смывают лишь кровью, причем сразу, не задумываясь, как обвинение в мужеложстве. Елена встала одна против четверых бойцов, которые уже не думали о последствиях. Здесь женщине, скорее всего, и пришел бы конец, не ворвись на второй этаж черный тигр.

Раньян с ходу метнул столовый нож в голову ближайшего убийцы, попал точно в лоб рукоятью, погасив атаку. Сразу же плечом толкнул Елену, сбил с ног, одновременно перехватывая ей кисть и вывернуврукоять мессера. Женщина даже не успела понять, как он это сделал, а полностью осознала все, уже приземлившись на доски пола. Ближайший «шнырь», который решил, что он здесь самый резкий и бросился на Раньяна со стилетом, получил от бретера страшнейший пинок под колено и завыл, хрустя покалеченным суставом.

Раньян очертил хищно сверкающим клинком полукруг, обозначая границу, за которой ждала смерть, и пересечь ее никто не решился. Елена вскочила как пружинка, с ножом в руке, встала так, чтобы прикрыть нежданного помощника с правого бока. Увечный орал, как грешник на сковородке, пока бретер не отправил его в нокаут рукоятью мессера, попутно лишив части зубов.

— Вызов! — гаркнул Раньян на все заведение. — Честный вызов!

Тишина расходилась по кабаку (что на самом деле был почтенным трактиром с историей), словно круги от брошенного камня, будто волны от стремительного корабля. Крики замирали, шум угасал, вынутые мечи опускались.

— Я Раньян! — провозгласил мечник. — Я мастер клинка, обученный шестнадцати простым и шестнадцати сложным приемам! Магистр Высокого Искусства! Кто-то, быть может, знает меня по прозвищу Чума!

Последнее слово загуляло в пространстве, повторяемое многократно — с удивлением, непониманием, любопытством, почтением. Ибо прозвища великих мастеров передавались из уст в уста, умножая славу хозяев.

— Я свидетельствую, что здесь брошен вызов! — повторил Раньян, склонив по-бычьи голову, держа в поле зрения всех, кто мог представлять угрозу. За спиной оказались перила галереи, так что бить сзади было некому.

— Она баба! — крикнул в ответ один из «Бэ», самый широкий и кряжистый. — Баб дерут, они не кидают вызовы!

— Вызов честен! — с нажимом повторил бретер. — Она одета как мужчина, она вооружена как мужчина и обучена как боец! Я сам учил ее и ручаюсь за то, что она может драться!