Двуглавый. Книга первая

С чем пока что было более-менее ясно, так это с состоянием нашего с дворянином Елисеевым тела. Ясно и приятно, поскольку состояние это неуклонного улучшалось. Уже через пару часов после ухода Денневитца добрый доктор Матвей Яковлевич разрешил пациенту вставать и самостоятельно передвигаться, порекомендовав, однако же, этими передвижениями пока что не злоупотреблять. Нам, впрочем, было не до злоупотреблений — возможность дойти до сортира и обратно уже воспринималась как счастье, и никуда больше идти даже не хотелось. Хуже оказалось со взглядом в зеркало — бледная кожа, красные глаза, серовато-сиреневые мешки под ними делали тёзку похожим на жертву недельного запоя и изрядно понижали самооценку что ему, что мне. Некоторой компенсацией за тот кошмар, что с такой наглостью показало нам бессовестное зеркало, стала большая чашка крепкого куриного бульона на ужин и обещание перевести на нормальное питание вот прямо с завтрашнего утра.

Но по-настоящему мы оживились, когда после ужина принесли вечерние газеты. Там, правда, всё было изложено без особых подробностей и очень уж гладко причёсано — имел место мятеж некоей неназванной войсковой части, подлым заговорщикам удалось обманом, подкупом и запугиванием подбить солдат на нарушение присяги, однако же никакого успеха эта преступная выходка не имела, и к настоящему времени мятежные солдаты водворены в казармы, главари мятежа и примкнувшие к нему офицеры арестованы, арестованные же мятежниками офицеры и нижние чины, оставшиеся верными присяге, наоборот, освобождены, ведётся самое тщательное расследование, и далее в том же духе. О целях заговорщиков не говорилось вообще ни слова, как не было названо и ни одно имя.

Впрочем, нет, кое-какие имена упоминались, но как бы вовсе не в связи с мятежом и в отдельных маленьких заметках, буквально по паре строк в каждой. Там со ссылкой на соответствующие параграфы «Уложения об Императорской Фамилии» кратко сообщалось, что государь император уволил великих князей Георгия Павловича и Алексея Павловича от всех должностей, определил обоим новые места жительства — первому город Пишпек, [1] второму Новоархангельск, [2] а великой княгине Екатерине Антоновне предписал в течение сорока восьми часов покинуть пределы Российской Империи без права на возвращение и лишил её содержания, однако же с возвратом полной стоимости приданого.

Мне эти имена почти ничего не говорили, и тёзка растолковал, что речь идёт о двоюродных братьях императора и их вдовствующей матери, до своего замужества принцессе из какого-то скандинавского захолустья. Что ж, вопрос с несостоявшимися выгодоприобретателями мятежа вроде как прояснился, хотя товарищ так и не сумел внятно изложить, какие изменения произошли бы в империи, окажись удача на стороне мятежников. А вообще нехорошо всё это попахивало, уж очень похоже на февраль семнадцатого знакомой мне истории, когда грызня в царской семье обернулась падением монархии и власть досталась карликам, не сумевшим спустя восемь месяцев удержать её в своих хиленьких ручонках. М-да, вот уж чего мне никак не хотелось бы, так это жить в эпоху великих перемен…

Нашлись в газетах и кое-какие последствия недоворота. Например, постановление министра внутренних дел Панчулидзева о запрете вплоть до особого распоряжения выезда из Российской Империи как российских, так и иностранных подданных, за исключением лиц, пребывающих в дипломатическом статусе. Или решение московского генерал-губернатора великого князя Константина Александровича, объявляющее в Москве трёхдневный траур в память жертв злодейского мятежа с запретом на увеселения и продажу горячительных напитков, а также запрет, опять-таки до особого распоряжения, работы в ночное время столичных питейных и увеселительных заведений и по окончании траура. В общем, меры выглядели более-менее разумными, другое дело, с какой степенью служебного рвения или, уж простите за прямоту, тупого усердия они будут проводиться в жизнь. Однако же наверху, должно быть, представление о том, как оно иной раз бывает, имелось, потому что было в газетах и обращение всё того же министра Панчулидзева к москвичам, где говорилось, что его императорское величество ожидает от верных и законопослушных подданных спокойствия и призывает с пониманием относиться к действиям властей, направленным на розыск и поимку всех причастных к мятежу.

Ладно, в любом случае даже столь неполное представление о последних событиях всё-таки лучше полного неведения, но зарубочку в памяти я себе сделал. Раз уж нам теперь не отвертеться от некоторой причастности к делам верховной власти, мы должны понимать, как она устроена и как вообще всё это работает, а поскольку на дворянина Елисеева тут надеяться бессмысленно, то понимать придётся мне, чтобы потом тому же дворянину и разъяснить популярно, если вдруг надобность возникнет.