Двуглавый. Книга первая

Тут я снова включил тупого, даже глазами пару раз хлопнул для убедительности образа, и поинтересовался, неужели с такими порядками, что, по словам Николая, царят в Михайловском институте, можно вот так запросто действовать на стороне. Николай пустился в весьма многословные объяснения, из которых следовало, что совсем, конечно, не запросто, что приходится проявлять известную ловкость, но на то и многочисленность тех самых ловкачей, помноженная на понимание и осознание ими своих общих интересов, чтобы совместными усилиями можно было эти сложности с успехом преодолевать. А поскольку я всё ещё продолжал показывать непонимание, он прямо и открыто предложил тёзке присоединиться к этим хитроумным деятелям, а чуть позже с многозначительным видом добавил, что являться для того в Михайловский институт вовсе не так уж и обязательно — дела с ним и его компаньонами можно вести и напрямую, а с институтом связаться уже потом, да хотя бы, к примеру, когда тёзка отучится в университете.

От имени тёзки я поблагодарил за столь любезное приглашение, но тут же добавил, что дело-то большое, так что надо как следует подумать, прежде чем что-то решать. Как я понял, именно такого отклика на свои предложения Николай и ждал, судя по этакой покровительственной усмешке — думай, мол, думай, всё равно деваться тебе некуда. Что ж, посмотрим, куда сейчас денешься ты, — мстительно хмыкнул я про себя и поинтересовался, а как вообще меня встретят в Михайловском институте, если освидетельствование на предмет выявления моей предрасположенности к тем самым способностям я проходил от института тайком. Николай подтвердил, что говорить в институте о своём освидетельствовании и правда не следует, но заверил меня в том, что там же такое же освидетельствование мне и проведут. Тут я спросил, какого тогда чёрта выложил сто двадцать рублей за осмотр у доктора Брянцева, да ещё и гнева в голос подпустил, стараясь Михальцова напугать. Толку, однако, с этих моих стараний вышло ноль целых, шиш десятых — Николай резонно напомнил, что обратился я (ну, то есть, конечно же, тёзка) к нему с просьбой устроить мне негласную проверку предрасположенности к известным способностям, что он, Николай, свёл меня с доктором Брянцевым, а что я заплатил Брянцеву деньги, обусловлено обоюдным согласием на то заинтересованных сторон. Сам виноват, короче. Объяснение по форме разумное и логичное, но зарубочки в памяти что я, что тёзка себе сделали…

— Смотри, в общем, что у нас получается, — разжёвывал я тёзке, пока он вёл машину. — Есть Михайловский институт и есть некая группа людей, работающих не только на государство, потому что институт у нас учреждение казённое, но и на себя, а скорее даже на кого-то вне института.

— Вне института? Почему ты так полагаешь? — зацепился тёзка.

— Потому что при тех порядках в институте, которые нам так расписывал Михальцов, крайне сложно, да невозможно практически, вести организационную работу на стороне, — ответил я и принялся пояснять: — Кто-то должен искать клиентов, договариваться с ними, решать, кто из институтских пойдёт к кому из клиентов, разрешать любые другие вопросы, которые обязательно возникнут в ходе всего этого. Да, часть этого можно и даже нужно делать в самом институте, например, выяснять, у кого и когда найдётся возможность выбраться из института к конкретному клиенту, но всё остальное — только вне институтских стен. Значит, и руководитель всего этого тоже сидит за пределами института.

— Да, не поспоришь, — принял тёзка мои рассуждения.

— А раз так, — принялся я подводить итоги, — то получается, что братец твоего приятеля предложил нам поработать на чужого дядю, к Михайловскому институту никакого отношения не имеющего. Тебе такое нравится или как?

— Не нравится, — ожидаемо ответил тёзка.

— Во-о-от, — подхватил я. — А мне оно не нравится ещё больше.

— Это почему же больше? — заревновал тёзка.

— А что именно тебе тут не нравится? — временно проигнорировал я тёзкин вопрос и задал ему свой.

— Ну как же! — тёзка явно готов был закипеть праведным гневом. — Какие-то ушлые дельцы обстряпывают свои делишки с использованием возможностей казённого учреждения и за казённый счёт!

— Рад, что ты это заметил, — поскольку говорил тёзка об очевидном, похвала моя имела смысл чисто воспитательный, — но давай-ка поговорим о том, что прошло мимо твоего внимания.

— И что же? — тёзка притормозил с гневом и уже через секунду готов был меня слушать.