Двуглавый орел

Из тех, кто летал со мной в эскадрилье 19Ф, в живых оставались только он, я и Светозар фон Поточник. Большинство остальных — Суборич, Баринкаи, Зверчковски и другие — пережили войну, но к 1926 году уже умерли, погибли в мирное время в авиакатастрофах. Мейерхофер был теперь пилотом бельгийской авиакомпании "Сабена", и через несколько недель после нашей встречи он тоже встретил "смерть пилота", налетел на фабричную трубу, пытаясь в тумане приземлиться в Ле-Бурже.

Что касается Светозара фон Поточника, этого паладина германской расы, я встретился с ним уже в 1926 году в Парагвае, когда был ненадолго прикомандирован к парагвайскому речному флоту во время жестокой войны с Бразилией. Он и в Капровидзе был довольно странным, теперь же стал совершенно безумным, но пугающе спокойным, с виду — даже здравомыслящим. Он участвовал в тайной войне в 1919 году в Каринтии, когда молодая Австрийская республика воевала, чтобы не дать Словении забрать район к югу от Кладенфурта.

Из-за этого теперь он и оказался в Южной Америке под именем Зигфрида Ноймана — его разыскивали по всей Европе как военного преступника за то, что он разбомбил старую школу своего отца в Правнице, где в классе на первом этаже погибли около сорока детей. Теперь Поточник летал в парагвайских ВВС, отрабатывая на индейских деревнях свою теорию террористической бомбардировки, которую разработал за прошедшие годы мировой войны.

В 1931 году он вернулся в Германию и стал пилотом-испытателем "Юнкерсов", потом поступил в Люфтваффе, став одним из лидеров печально известного во время гражданской войны в Испании легиона "Кондор", одним из тех, кто устроил испытательный полигон в Гернике. К концу той войны он дослужился до чина генерал-майора. Но Балканы, где он получил своё имя, казалось, влекли его к себе с непреодолимой силой.

После ранения при аварии его перевели в наземную службу, командовать областью в оккупированной Югославии. Там активно действовали партизаны, но деятельность зондеркоманды Ноймана, подразделения, созданного из наземного персонала Люфтваффе, была куда более интенсивной и методичной. В 1946 году Поточника передали Югославии и повесили как военного преступника, ответственного за смерть по меньшей мере двадцати пяти тысяч человек.

Мейерхофер не знал, что стало с несчастным гауптманом Краличеком после того, как я попытался задушить его тогда в Капровидзе — он просто исчез из вида. Я не вспоминал о Краличеке до 1960 года, пока не увидел статью о нём в одной из воскресных газет.

Оказалось, что после войны Краличек стал чиновником в Венской полиции, он сопоставлял статистику преступлений или что-то в этом роде. Двадцать лет он вел неприметную жизнь гражданского полицейского чиновника. Но подлинное призвание иногда находят и в позднем возрасте. В 1938 году в Австрию прибыли нацисты, а в 1940-ом отдел Краличека включили в гиммлеровскую империю СС и перевели в Берлин.

Там его привлекли к работе по старой специальности — организовывать железнодорожные перевозки. И теперь он находился в своей стихии. В былые времена его усердие и внимание к деталям работали только в хрупком административном аппарате Габсбургской империи. Но теперь, как у главы отдела, в его распоряжении находилась высокоэффективная и, несомненно, послушная администрация, с рвением выполняющая поставленные задачи.

Без сомнения, он отлично работал, ежедневно организуя десятки железнодорожных перевозок через оккупированную Европу, несмотря на хаос из-за бомбардировок и фронтовой беспорядок. Вообще-то, чем хуже шли дела на фронте, тем эффективнее работала команда Краличека. Когда в 1945 году во Фленсбурге его арестовали британские войска, он хвастался, что летом 1944 года проводил через Словакию по тридцать-сорок поездов в день, даже когда русская армия вторглась в Венгрию.

Ему задали вопрос — думал ли он когда-нибудь о том, что происходит с перевозимым грузом, когда тот достигает места назначения? Нет, возмущенно отвечал он, это полностью вне зоны его ответственности, и совершенно его не волнует. В Нюрнберге ему дали двадцать лет. Он вышел на свободу раньше, примерно в 1962 году, а вскоре после этого дал интервью журналистке, американке еврейского происхождения, после чего и появилась та газетная статья. Его восхитила скрупулезность журналистки, и он подробно рассказывал ей все, что она хотела знать.

Так продолжалось до тех пор, пока уже в конце интервью она не сообщила, что ее родители погибли в газовых камерах. Краличек ужаснулся, шокированный этим признанием, и совершенно не мог понять, что туда их доставил один из его поездов.

Вот и всё о действующих лицах этой истории.

Что же касается сцены, то я больше никогда не видел плато Карсо, для меня это всегда будет слишком. Даже лебёдкой и канатом с ногу толщиной меня не затащить на эту отвратительную пустошь.