Двуявь

Открыв глаза, он обнаружил, что Римма отошла на пару шагов и разглядывает его с непередаваемым выражением. Марк осторожно пошевелился и буркнул:

– Чего уставилась?

– Даже не спрашивай, – её передёрнуло. – Скажи спасибо, что ты себя со стороны не видел. Блин, мне это теперь до старости будет сниться…

– Переживёшь как-нибудь. А теперь идём, нам пора.

– С охраной как разбираться будешь? Что-то я сомневаюсь, что мы их всех застанем врасплох.

– Да, они наготове – знают, что мы подъехали. Но и я тоже знаю, где они встали и какое у них оружие.

– Сквозь стены видишь?

– Что-то вроде того. Открывай калитку.

Римма взялась за ручку, рядом с которой тотчас же проросли гибкие колючие лозы; они цепко обвили руку, замерли на мгновение и снова скрылись – охранная система опознала своих. Блондинка, оглянувшись на Марка, толкнула дверь.

***

В ту же секунду сыщик снова позвал подземную силу.

Теперь-то он знал, что вырастить дерево в определённом месте – большого ума не требуется. Чувствуя, что они кому-то нужны, побеги сами рвутся из-под земли – остаётся лишь подсказать им точку выхода.

Что ж, подскажем.

Он почувствовал удар в грунт. За оградой раздался хруст и надсадный скрежет – так бывает, когда ковш экскаватора вгрызается в каменистую почву. Правда, сейчас этот звук не сопровождался завыванием двигателя, а сам «экскаватор» пробивал себе дорогу из глубины, снизу вверх.

Заорали люди.

Дождавшись, пока вопли утихнут, Марк миновал калитку.

Перед ним открылся обширный фруктовый сад. Клочья тумана, противясь солнцу, цеплялись за ветки яблонь и абрикосов, блестели мокрые каменные дорожки, но эту идиллию нарушали три тошнотворные композиции, похожие на работу скульптора-психопата, – буро-коричневые стволы без единого живого листка, зато с острейшими сучьями, на которых обвисли тела охранников. Кровь стекала на вывороченный, будто взорванный, чернозём.

Римма, оглядевшись, произнесла с одобрением:

– Ты больной.

– А ты? – спросил Марк. – Ты вменяема и здорова? А твой папаша? Толик с Бабаем? Или вот эти, которые нас тут ждали?

– Не заводись. Эти были такие же мерзюки, как и предыдущие, туда им всем и дорога. Займёмся делом. «Пустышку» ты тоже чувствуешь?

– Да, пошли.

– Погоди минуту. Пушку возьму, раз владельцы сдохли.

Сначала она подняла с земли охотничий карабин, но, взвесив его в руке, отбросила в сторону – решила, что слишком тяжёлый и неуклюжий. Выбрала «стечкин», который валялся среди булыжников и комьев земли у ног другого секьюрити, нашпиленного на сук подземного дерева.

Сжав рукоятку, Римма поморщилась – крохотные колючки впились в ладонь и в пальцы. Пистолет, сменивший владельца, перенастраивался – причинял боль, чтобы потом дарить упоение.

– Ну вот, – сказала она, – другое дело. А то без оружия – как без рук.

– Стрелять тут не в кого – все остальные в доме. Все люди, по крайней мере.

– А «пустышка»?

– Недалеко, в саду.

Он махнул рукой, задав направление. Они обошли гной-дерево, раскурочившее дорожку; подошвы вязли в грязи. Сыщик по-прежнему тратил часть своего внимания, чтобы удерживать незримую нить, которая связала его с землёй. Или, может, это земля удерживала его и водила теперь на ниточке, словно марионетку, – разум уже не мог разобраться в этом хитросплетении. Он, разум, одурманенный небывалой дозой токсина, работал с некоторым усилием, восприятие тоже давало сбои – мир вокруг казался чужим и ненастоящим.

Каторжанин обнаружился в крохотном и вызывающе-аккуратном деревянном сарайчике, где хранились лопаты, грабли и прочие сельскохозяйственные штуковины. Он сидел на корточках и возился с небольшим ручным культиватором – то ли подкручивал вычищенные колёса, то ли просто бессмысленно их поглаживал. Крики в саду его не обеспокоили.

– Встань, – сказал ему сыщик.

Безликий послушно поднялся на ноги, обернулся. Он, к вящей радости Марка, был вымыт и не вонял, одежду тоже явно стирали периодически. Возраст – в районе тридцати, пожалуй; рост средний, как и телосложение. Ничем не примечательный тип – даже будь у него осмысленное лицо.

Амулета при нём, однако, не оказалось.

Римма, разочарованно цыкнув, оттянула ему ворот футболки. Сказала Марку:

– Смотри.

На коже у «пустышки» под ключицей виднелся шрам – косой крест.

– Ясно, – сказал сыщик. – След от приживления?

– Да. Амулет и правда настроен на этого дебилоида, но хранится где-то отдельно – в доме, скорее всего.

– Найдём.

– Только подчищу тут, чтобы не возвращаться, – буднично сказала она и выстрелила садовнику в голову.

Грохот, вспышка, вонючий дым – стенку позади каторжанина забрызгало кровью, а сам он мешком повалился на культиватор. Римма на этот раз сдержала себя и не спустила курок повторно – резко отвела руку, несколько раз глубоко вздохнула и произнесла чуть охрипшим голосом:

– Теперь можно.

– Зачем ты это сделала? Какой смысл?

– А чтобы папаня не расслаблялся – он ведь наверняка почувствовал… – она, сделав паузу, прислушалась к себе. – Да, амулет теперь ощущается – он уже не обезличенный, просто вроде как беспризорный…

– …и ждёт новую хозяйку?

– Ты прямо мысли мои читаешь.