Двух дорог пересеченье (СИ)

— Сходи, пожалуйста, к Ванечке. Малышу надобно сказать, что его папа дома, но приболел. Только не пугай сильно, ладно? Уверена, ты сумеешь найти слова. Я поднимусь в детскую чуть позже, а пока побуду с Владимиром Ивановичем.

— Хорошо, Наталья Александровна.

— Да, Варя, вот ещё что, — добавила Натали. — Попроси горничную подготовить для меня комнату. Любую, пригодную для жилья. В повозке, на которой мы привезли Владимира, также приехал мой сундук. Его нужно будет перенести в дом. Я бы хотела умыться и переодеться.

— Вы останетесь у нас, барышня? — обрадовалась Варвара.

— На сегодня точно останусь. Не могу же я бросить Владимира в таком беспомощном состоянии, — улыбнулась княжна.

— Вот чудесно! Тогда пойду выполнять ваши поручения.

— Значит, твёрдо решила задержаться в доме Корфа? — переспросил Миша, пропуская Варвару в коридор.

— Решила, — ответила Натали, присаживаясь на краешек кровати. — И доктор уверяет, что я могу быть здесь полезна. А ты поезжай домой к Лизе. Она наверняка волнуется и ждёт вестей, как прошла операция по поимке негодяев. За меня не нужно тревожиться. В этом доме нет ни разбойников, ни каких-либо других скрытых врагов, нападения которых стоит бояться.

— Порой, Наташа, опасность может подстерегать там, где её совсем не ждёшь, — таинственно проговорил князь. — И ваша сегодняшняя встреча с разбойниками — лишнее тому подтверждение.

— Что ты имеешь ввиду?

Михаил задумчиво посмотрел сперва на Натали, а потом перевёл взгляд на спящего Владимира.

— Если ты вздумала взять на себя роль сестры-сиделки — будь по-твоему. Только не переусердствуй. Старина Корф, насколько мне известно, не любит излишне навязчивых людей. И к дамам это тоже относится, — предупредил Репнин.

— Не собираюсь никому навязываться, — буркнула Наташа. — Коли Владимир, очнувшись, посчитает, что я — лишний человек в этом доме, не переживай: тут же велю запрячь коней и ворочусь к вам с Лизой.

— Вот и молодец, — Миша поцеловал сестру в щёку. — Завтра обязательно приеду навестить вас обоих, и заодно порешаем — как быть дальше. Если ты и впрямь не воротишься домой раньше срока.

Князь вышел прочь. Наташа какое-то время сидела неподвижно, с застывшим лицом — будто сдерживала в себе из последних сил нечто, прорывающееся наружу. А потом, когда сил не осталось, припала к руке Владимира, лежавшей поверх покрывала, и зажмурилась. Наконец она осталась с ним наедине. Теперь можно немножко побыть собой, не изображая чрезмерную учтивость, не держа себя в вечных рамках «нельзя», «неприлично», «не подобает». Она вся сжалась в маленький комочек и потёрлась щекой об его неподвижную руку. Какое-то безумное, странное желание возникло у Натали: запечатлеть свой поцелуй на этой самой руке. В груди словно что-то сдавило, вновь сделалось больно. Так больно, что ей казалось, она не вынесет эту муку, возьмёт и умрёт прямо здесь, подле него. Но вместо смерти к ней явились слёзы, те самые, которые всё никак не желали появляться в течение дня. Они ручьями потекли из глаз. Она не рыдала, нет, а тихо плакала, не отнимая своего лица от руки спящего Корфа.

Бывает так, что какой-нибудь страшный, можно сказать, роковой случай, даёт нам возможность всецело прочувствовать, насколько дорог нашему сердцу тот или иной человек. Именно так произошло с Натальей Репниной. Только когда она осознала, что сегодня могла потерять Владимира навсегда, и события могли развернуться таким образом, что он был бы ранен смертельно или убит там, в лесу на дороге, — в тот момент Натали ощутила, что вечная утрата барона Корфа не прошла бы для неё бесследно.

Отняв голову от его руки, она пристально вгляделась в лицо Владимира, удивляясь своему открытию. Долго смотрела она на него, будто видела первый раз в жизни. То задумчиво хмурясь, то всхлипывая от вновь подступающих слёз. «Но ведь он мне вовсе не нравился. Я считала его высокомерным, заносчивым грубияном, — сказала она своему отчаянно колотящемуся сердцу. — Однако сейчас он выглядит таким уязвимым!» Натали подалась вперёд и дрожащими пальцами осторожно отвела от его лба прядь густых, непокорных волос. «Отчего же я так раскисла? Почему для меня важно остаться здесь, подле него?» Она вновь вгляделась в лицо Владимира: «Каков же он на самом деле? Что я знаю о нём такого, позволяющего судить беспристрастно? Пожалуй, сперва мне самой необходимо успокоиться. Слишком многое сегодня случилось. Мысли в голове совсем перепутались, чтобы я могла сейчас здраво о чём-либо рассуждать. Хоть бы остаток дня не принёс никаких новых сюрпризов — с нас и так на сегодня достаточно. Кроме того, важным сейчас является здоровье Владимира, а всё остальное можно отложить на потом».