Двуликие. Ведьмино пламя

Вот она поднялась, вставила нужный ключ в скважину, толкнула… Машинально зашла. Остановилась на пороге. Дориан видел только её спину и несуразный, похожий на бычий желудок, мешок на ней. Но девчонка, вне всяких сомнений, разглядывала дом: слоистые кружева паутины, что накопились в прихожей, закрытые двери по обе стороны от неё, далёкую лестницу… И дорожку следов, ещё не заметённых пылью. Его дорожку.

Девчонка обернулась.

Что дальше? – явственно говорил её взгляд.

Но Дориан ошибся.

– Почему ты не заходишь? – лизнув губы, неуверенно спросила девчонка.

«Ну, даёт».

Дориан улыбнулся пошире – так, чтобы во всей красе предстали зубы.

– Вампиры не могут войти. Ни в дом, ни в комнату, где уже находятся люди. Пока их не впустят.

Три быстрых взмаха ресницами, мысль, судорогой пробежавшая по лицу.

Страх.

«Итак, сейчас всё решится. Ты будешь коротать ночь под дубом или…»

– Заходи, – не слишком уверенно, но всё же разрешила девчонка, отступая от входа вглубь прихожей.

Только фанфар не хватало.

– Дрейкам всегда везёт, – бормотнул Дориан так, чтобы она не слышала, и пошёл к двери.

Зайдя в дом, он привычным движением закрыл вход. Пробежал невидящим взглядом по стенам, ни на чём особо не задержавшись. Свысока глянул на девчонку, мявшую крест в руках.

– Вот что… Выбирай себе любую комнату. Там, наверху, – наконец, с расстановкой сказал Дориан. – А меня сегодня не трогай. Завтра поболтаем. Идёт?

Девчонка открыла было рот, но говорить передумала. Кивнула – резко, словно игрушечный болванчик. Дориан посмотрел на неё ещё, дёрнул ноздрями, вбирая воздух, и холодно добавил:

– А если нужна ванная – она здесь, вторая дверь справа.

Больше говорить было нечего. Дориан рывком открыл ближайшую к себе дверь и со звуком громким, как выстрел, захлопнул её за собой.

С минуту в прихожей было тихо. Потом зашуршали шаги, заскрипели половицы – и девчонка опасливо побрела на второй этаж.

***

Дверь не скрипнула.

Он беззвучно шагнул раз, другой – аккуратно ставя ноги на свежие следы. Остановился. Огляделся…

Грязь. Пыль. Запустение.

Но стоило моргнуть – и комната преобразилась. Будто калейдоскоп, расцвела от воспоминаний…

Дориан торопливо мотнул головой, прогоняя их. Посмотрел под ноги, задержался взглядом на куртке из оленьей кожи, украшенной бархатным воротником. На походном узелке, что, скинутый, примостился сбоку. Повернулся и, протянув ладонь, собрал в кулак свисающий, кроватный полог – так, что ткань пошла складками…

Девчонка спала на его кровати. Девчонка была очень бледной.

Он чуть подался вперёд, склонил голову на бок.

Поджатые ноги – словно эмбрион в материнской утробе… Затёртые штаны в катышках дымчатой шерсти. Серебряное кольцо на расслабленно откинутой руке. И рубаха странного фасона, что был в моде веков эдак семь назад. Воротник отходит ровно настолько, чтобы он мог разглядеть шею…

Пальцы стиснулись крепче.

«Не подходи ближе».

Дориан шагнул назад, сузил глаза.

«Откуда ты взялась? Такая странная. И так не вовремя… Что мне с тобой делать?» – уже в сотый раз прозвучало в мозгу.

Дориан осторожно отпустил полог.

И снова тихо-тихо, след в след…

…Дориан проскользнул обратно в малую гостиную, неслышно прикрыл за собой дверь. Но перед тем, как прыгнуть на диван, застыл.

А ведь он наврал.

Он не нуждается в разрешении, чтобы войти.

Глава 14. Дом, увитый плющом

Рассвет нового дня. За окном чирикнула быстрая птица, скользнул по стеклу дубовый, подброшенный ветром листок. В щёлку занавесок ударил тёплый луч, протянулся до кровати тонкой шпагой света, и в спёртом воздухе, словно блёстки, тихо закружилась пыль.

Дайана завозилась, чуть сморщила лоб. Свет прошёл сквозь неплотно задёрнутый полог, тронул ресницы. Дайана хлопнула по кровати рукой, перевернулась на спину – и окончательно проснулась.

Какое-то время она просто лежала, глядя вверх. Осоловелые глаза медленно ворочались в глазницах; тело, налитое свинцовой тяжестью, настойчиво просило полежать ещё. Но зрение понемногу восстанавливало чёткость, голова прояснялась, а воспоминания – множились…

Не опуская взгляда, Дайана приподнялась на локтях и села, скрестив ноги на мятом одеяле: подбородок задран вверх, на лице – слегка озадаченное выражение. Там, над её головой, висело изображение солнца. Его вырезали на верхней части кровати, что держалась на четырёх столбиках, и теперь оно сурово взирало на Дайану сверху: неровное, будто детский рисунок, большеглазое, с неулыбчивым ртом и крупными завитушками лучей по круглому лику.

Настоящее солнце тоже было здесь: лилось из приоткрытых занавесок, пугливыми зайчиками прыгало по коленям… А ведь ещё вчера она думала, что больше никогда его не увидит.

Дайану пробил внезапный озноб. Она заозиралась на постели, торопливо подняла пахнущую плесенью подушку и схватила лежащий под ней серебряный крест. Стиснула так, что, казалось, рельеф накрепко впечатался в мягкую ладонь.