Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

— Не бойся, — предупредил Локи, всё ещё не размыкая век. Он выглядел очень собранным, даже напряжённым. Золотой огонь веточками замысловатого дерева разрастался по его кистям, предплечьям, наполняя господина, затем куда-то исчезал, угасал, таился где-то в глубинах сильного молодого тела. Я не сразу поняла, что чувствую себя уже лучше, что, наконец, могу вздохнуть полной грудью, приподняться на локтях, присесть. К мыслям возвращалась ясность, лоб больше не горел. Жар уходил. Он покидал моё тело, подчиняясь воле пламенного аса, наполнял своего властелина, ластился к нему. И всё же стихийной силы было слишком много для одного, я видела это по вздрагивающим медным ресницам супруга, по его лицу, искажённому высшей степенью сосредоточения, усилия, по ярким рыжим волосам, загоревшимся на концах, а уже через минуту полностью объятых пламенем. Она лилась через край.

— Локи… — голос оборвался от захлестнувшего меня беспокойства, и я только и сумела, что коснуться плеча мужа дрожащими пальцами. — Пожалуйста, остановись. Достаточно. Мне страшно… — лукавый ас медленно приоткрыл глаза, и я не узнала их, испугалась только сильнее. Они были демоническими, горели калёным красным золотом, как и волосы, как паутина жил на руках, к тому же, зрачок его сузился до крошечной тёмной точки, которая вдруг вытянулась в узкую щёлочку, точно у хищной кошки. Я зажала раскрытые губы кончиками пальцев, чтобы не вскрикнуть. Я помнила эти глаза: они становились похожими в ту ночь, когда турсы едва не принудили меня к измене. Горели так же, но не изменялись в глаза хищника.

— Не бойся, — повторил снова. Спокойно, сдержанно, но голос звучал, точно не его: низкий, хриплый, зловещий, он не мог принадлежать ни асу, ни человеку. Йотуну и то вряд ли. Всё моё существо восставало против произошедшей в муже перемены. И хотя он не причинял мне вреда, напротив, забирал мою слабость, я отстранилась, прервала телесный контакт. Локи тяжело дышал, словно не мог насытиться упоительной сладостью ночного воздуха. Затаившись, я наблюдала за ним. Первыми сошли на нет искры и языки пламени волос, затем перестала светиться приглушённая сеть жил, и только много после я сумела узнать его глаза и голос. — Так вот что уберегло тебя в тот день, когда я утратил власть над своей силой из-за сшитых губ… Эта загадка не давала мне покоя. Думал, твоя чуткость мироощущения или провидение, судьба… Но всё проще.

— Это… Это ребёнок? — собравшись с мыслями, выпалила я. — Твой ребёнок пожирает меня изнутри? Разве такое возможно?.. — о нет, я не могла в это поверить. Мне и в голову подобное не могло прийти. Зачем бы неразумному малышу понадобилось губить свою мать? Или даже силе, в нём заключённой? Нет, всё это не имело смысла.

— Я не могу знать. Моя собственная сила пробудилась во мне в осознанном возрасте. И я… Не думал, что такое бывает. Что эта сила может зародиться вместе с ним с самого начала, неуёмная и неподвластная… Если только… — Локи осёкся. Осёкся так красноречиво, что всё внутри меня похолодело. Он отвернулся, не смотрел на меня, но я всё поняла, расслышала в его предательски дрогнувшем и затихшем голосе. Страшное сомнение, ночной кошмар. Слабость, которую он столь тщательно скрывал ото всех.

— Если только что?.. — повелитель вдохнул через нос, закусил губу. Он молчал. Всё ещё не смотрел и молчал, а лицо стало белее полотна. Я покачала головой, сжала дрогнувшие губы, перевела дыхание. — Если только это не одно из хтонических чудовищ, какими были твои предыдущие дети?.. — Локи стиснул кулаки с такой силой, что ногти впились в плоть. Я знала, что причинила ему боль своим вопросом, но не могла не задать его вслух. Правда вскрылась, спустя несколько лет. Неуязвимый и непоколебимый бог лукавства был унижен и осмеян судьбой. Оказывается, что-то его всё-таки ранило. Оказывается, отпрыски от первой жены что-то значили для него, отзывались болью и страхом. Тем самым глубинным страхом так никогда и не узнать настоящей семьи, не получить продолжения в наследниках, рождённых по образу и подобию.

Бог обмана не ответил. Он всё так же молчал и смотрел невидящим взглядом в огонь. На нём не было лица, и я не помнила, видела ли его прежде таким уязвлённым. Что козни Брокка или предубеждения асов тому, кто пережил подобное? Рождение зверей, вместо долгожданных детей, осознание, что самая важная часть тебя вылилась в пронзительно уродливое отражение твоей глубинной сущности? Той, которую ты сдерживал и отрицал, презирал и ненавидел? Какая злая насмешка, жестокое напоминание… Ясной, как воды источника Урд, стала причина расставания с первой женой и семьёй, безразличие к участи первенцев. Если он чего-то и хотел, то больше никогда не видеть их, не вспоминать этого позора.