Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Я ощутила себя совершенно бессильной. Я смотрела, как он вставал плечом к плечу со Всеотцом, и понимала, что не могу преодолеть предназначения, побороть судьбу, как бы ни рвалась, как бы ни кричала, что бы ни делала. Мой любимый мужчина уходил, смеясь, только ему характерным жестом запрокинув голову и запустив ладонь в волосы, а я знала уже тогда, что больше никогда не увижу его таким. Видела с пронзительной ясностью: что-то произойдёт, нечто такое, что изменит весь привычный нам мир. Я провожала взглядом его сильную спину, как в последний раз, а затем вдруг ощутила тупую ноющую боль в шее под затылком, жар, нарастающую пульсацию. Судорожным движением руки я зажала больное место, поморщилась и лишилась чувств.

Я видела странный сон. Выдру, сидящую на островке посреди быстрой реки и разрывающую зубами лосося. Ловко брошенный камень, пробивший зверю череп и погубивший его, а затем одну только его шкурку, разложенную на холодной земле. Колдовскую сеть необыкновенной ширины, волочившуюся по дну, и огромную щуку, рвущуюся в ней, когда добычу выволокли на берег. Рыбина задыхалась, открывая и закрывая рот, била плавниками, а затем вдруг обернулась в уродливого цверга, и я похолодела, потому что уже видела его однажды в видении, насланном на меня чарами золотого цветка. И снова я узрела бесценное сокровище, горы золота и драгоценных камней, редкого оружия и сияющих щитов. Но не оно влекло меня во сне.

Кольцо на пальце коротышки. Золотое кольцо, которое он прятал за спиной, кольцо с оттиском руны власти, дающее небывалое могущество. Проклятое кольцо, вобравшее в себя ненависть, и боль, и страх, и алчность, и жестокость. Я не решилась коснуться его во сне. Просто не смогла, пусть оно и взывало ко мне. Нет, блеск золота не манил меня, не сумел поработить. И в тот же миг всё исчезло, смешалось, явило мне шкуру убитой выдры, каждый волосок которой был накрыт золотой безделушкой или драгоценным камнем. Маленькая шкурка, стоившая бесценного сокровища. И кольца власти, что опустилось на неё последним, придавив к земле оставшийся ус.

Острая боль вырвала меня из забытья, отчего я не сумела узнать, что же произойдёт дальше. Застонав, я приоткрыла глаза, которые слепил яркий солнечный свет. Дрогнувшие кончики пальцев сами собой потянулись к шее, к тому злосчастному месту, на котором в своё время Локи вырезал защитные руны. Давно забытые и зажившие шрамы вскрылись, подобно свежим ранам, и закровоточили. Я ощутила это, коснувшись горячей вязкой крови, стекавшей по шее, и не сумела сдержать судорожного вздоха, разбудив спящего на полу у подножия постели лекаря. Хельга встрепенулась. Оказалось, что я не приходила в себя три долгих дня. Оказалось, что раны действительно открылись, и защитное заклинание было сломлено. Оказалось, что мой странный сон был и не сном вовсе, а видением, пророчеством.

Миновало больше года с тех пор, как Один и Локи покинули Асгард, а я ни на минуту не забывала таинственное предсказание судьбы. Те месяцы я прожила, как в тумане, словно во сне, и сумела сохранить рассудок только благодаря поддержке и утешению подросшего сына. Ему едва исполнилось семнадцать лет, однако Нарви уже успел повзрослеть, слишком многому ему довелось стать свидетелем за свою короткую жизнь, увидеть, узнать, прочувствовать. Сын оказался наделён поразительным даром проницательности, его соколиные глаза видели всё, что творилось внутри собеседника. Нарви видел и различал ложь, его было невозможно обмануть ни с добрыми намерениями, ни со злыми. Сын бога обмана сам презирал и отвергал неправду и неискренность. Его твёрдое плечо и неиссякаемая преданность и любовь к госпоже спасли, исцелили меня, позволили выстоять в то неясное и непростое время.

По моим ощущениям, истекла вечность, прежде чем верховные боги возвратились в Асгард. Только появление их не принесло ни асам, ни ванам обычной радости и облегчения. Страх и скорбь разлились в воздухе, солнце скрылось в мутной дымке, птицы оборвали свои трели. Всё вокруг замерло, затаилось. Я ощутила ледяное дыхание зимы, беззвучные шаги смерти. Один и Локи шли неразговорчивые, мрачные, понурив головы, словно побеждённые. А за ними в город вошла она. Та, кому могущественнейшие из асов больше не могли воспрепятствовать.

Глава 19