Дыханье ровного огня

— У Пашки нашего получилось. Он верит, и в церковь ходит. И в воскресную школу. Тайком, чтобы Васька не смеялся.

Тоня отставила и свою чайную чашку. Мыть её — не было у неё сил, и она начала тяжело подниматься от стола.

Василий Андреич ещё сидел.

—           Если верит — пусть верит. Что ж, это хорошо, если верит. Только чтобы не превратился в святошу, да не забыл бы, откуда он родом... чтобы презрения к людям не было в нём... — сказал Василий Андреевич. — А если истинно верит... Кто же против. Я ведь тоже верил, и знаю, что такое вера. И как больно, когда растоптана вера твоя... И ещё больнее, когда развенчана.

Василий Андреич встал и посмотрел в ночное небо. С высоты своего девятого этажа.

— Пусто в сердце, Тоня, — сказал он. — Как же пусто у меня в сердце, Тоня... И ничем не забить этой пустоты. Ни работой, ни даже детьми... Эх!

— Пошли спать, Вася, — сказала Антонина. — Утро вечера мудренее.

ГЛАВА 14

Было воскресенье. Пашка был в церкви, на службе. Антонина гуляла с Дашкой в садике. Василий Андреевич вышел вместе I с женой, но долгой прогулки не выдержал и зарулил в магазинчик, с очередными ста I рублями.

Васька был дома и чинил ножки дивана. До очередной тренировки было ещё часа два времени.

Бабушка тоже была дома. В последнее время выходила она редко. Лифт в доме барахлил, а спускаться и подниматься на девятый этаж — было ей не под силу.

Бабушка открыла окно в своей комнатке, чтобы её проветрить. Поэтому она перебралась в большую комнату, и наблюдала, как Васька борется с ножкой дивана.

— Чем-нибудь железным бы её укрепить, эту ножку, — сказала бабушка.

— По-моему, пора уже купить новый диван, — отозвался Васька.

— Чтобы было, что ломать.

— Ладно, ба. Ты мне лучше скажи вот о чём... Помнишь, мы с тобой о воинах говорили... О берсерках?

— Помню, конечно.

— Как же можно победить берсерка, ба? И можно ли вообще — его победить?

Можно, — ответила Ваське бабушка Шура. — Можно победить берсерка, Вася. Его можно победить — более сильным духом. И поскольку берсерк — существо, отданное дьяволу, то победить его можно — только с Божьей помощью. Ибо человек, сам по себе, слабее дьявола. И только Бог его сильнее. И человек — с Богом. С Духом Божьим в себе, если хочешь.

— Как, как? Повтори! Человек — слабее дьявола, а Бог — сильнее?

— Да. Сейчас, подожди... Я говорю это в первый раз... Можно победить, только имея в себе — Духа Святого. Ты знаешь, мне теперь стали понятны и Пересвет, и Ослябя. Почему они победили.

— Кто, кто?

— У тебя что, по истории — тоже плохая училка была? Как и по литературе?

— Что ты, ба, какая вообще история...

— Слушай, а как ты в институт поступил?

— Молча. Я в рэгби играл.

— Ясно.

И бабушка снова остановилась, и немного посидела, закрыв глаза.

—Пересвет и Ослябя — это были два монаха, два богатыря. Возможно, были они такими, как ты. Сергий Радонежский, русский святой, их благословил, и они победили богатыря татарского, Челибея ТамирМурзу. И был в нём дух, я думаю, не слабее, чем у берсерка. Пересвет вышел с ним на бой — не в латах, и не со щитом, о просто в одеянии монашеском. Это была Куликовская битва. Освобождение от татаро-монгольского ига. Слыхал?

— Ба...

— Но ты дальше слушай, я тебе уже скажу всё, до конца. Конечно, великий подвиг — победить врага в бою. Особенно когда это враг явный. Завоеватель, например, или грабитель. Но главная человеческая борьба, и главная победа — в другом.

— В чём?

— Главная человеческая борьба, и главная человеческая победа — духовная. Поскольку в человеке дух — выше, и главнее тела. Тело может быть сломлено, а дух — нет. Апостол Павел так и говорит: «Наша борьба — против духов злобы поднебесных». А не против людей. И этих злобных духов надо побеждать Духом Святым, и побеждать их — в себе, в первую очередь.

— А как?

— Хороший вопрос. Читай, разбирайся. Про «как» — не сказать в двух словах. А тот духовный богатырь, которому это удалось, называется святым.

— А спорт?

—           Ну, как тебе сказать. Ты теперь сам на этот вопрос можешь ответить. Что-то вроде детской игры, во взрослую, настоящую, истинную борьбу. Хороша игра, но до поры, до времени. Как хороша — ветрянка в десять лет. А если в сорок лет — ветрянка, то уж точно — осложнения будут. Или даже так можно сказать, что ветрянка в сорок лет — это просто... неприлично.

Васька молчал. Потом он встал и потянулся. Кости в богатырских плечах хрустнули.

— Ба, мне бы почитать чего-нибудь... такого...

— А ты, Васька, вообще, читать-то умеешь? — бабушка смотрела на Ваську поверх очков, и глаза её смеялись.

— Да так... — ответил ей Васька. — Аз, буки... По складам разбираюсь...

— Ну, тогда ещё не всё потеряно, — сказала бабушка, и, войдя на минуту в свою комнатку, вынесла оттуда маленькую книжечку.

— Вот, бери, — и бабушка протянула книжечку Ваське. — Хорошая книжечка. Она о жизни первомонахов, пустынников. «Лавсаик». Там тоже — здоровые мужики встречались. Такие, как ты. А потом, когда прочтёшь, я тебе дам другую. Она о страстях человеческих. Таких, как они есть, без прикрас.