Дыхание богов

Дельфин – морское млекопитающее. Для дыхания ему необходим воздух, поэтому он не может, как рыбы, долго находиться под водой. У него очень нежная кожа, и долгое пребывание на воздухе может повредить ее. Таким образом, он должен находиться одновременно на воздухе и в воде. Но не весь в воде, и не весь на воздухе. Как же спать в таких условиях? Дельфин не может оставаться неподвижным, иначе он либо погибнет от удушья, либо его кожа пересохнет. Но ему, как и любому другому живому организму, сон необходим для восстановления сил (даже растения по-своему спят). Чтобы решить этот жизненно важный вопрос, дельфин спит, наполовину бодрствуя. Когда спит левое полушарие его мозга, то телом управляет правое. Затем спит правое, а левое управляет телом. Дельфин может спать, даже выпрыгивая из воды.

Чтобы полушария переключались без сбоев, в организме дельфинов существует некий адаптер, нечто вроде третьего мозга – маленький дополнительной отросток нерва, который управляет всей системой.

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V

70. СИЕСТА

После обеда на пляже Мата Хари предлагает устроить сиесту. Спасть днем? Уже давно это не приходило мне в голову. Для этого нужно много свободного времени. Сиеста кажется мне первым настоящим доказательством того, что мы действительно на каникулах. Разобрав пляжные вещи и приняв душ, мы ныряем под простыни и ищем новые способы соединить наши тела, которые все лучше узнают друг друга.

Я засыпаю весь в поту.

Мне снится сон.

Впервые за долгое время мне снится не история, не сюжет, а цвета. Я вижу светло-голубые огни, которые пляшут на темно-синем фоне. Огни превращаются в звезды, цветы, спирали. Они кружатся, становятся золотыми, желтыми, красными, сливаются в круги, превращаются в линии, которые уходят в бесконечность. Потом линии распадаются, складываются в ромбы, которые раздвигаются в стороны, словно я лечу между ними. Множество женских голосов поет невероятно красивую мелодию. Ромбы становятся овалами, очертания которых колеблются, вытягиваются, и они снова сливаются в разноцветную мозаику. Движущиеся абстрактные картины сменяют одна другую.

– Эй…

Я чувствую у себя на спине прохладную руку.

– Эй…

Рука сжимает мое плечо и трясет.

– Проснись.

Я выныриваю из белого океана, над которым растут пурпурные деревья. Открываю глаза и вижу Мату Хари.

– Что случилось?

– В гостиной какой-то шум.

Кто-то шарит в нашем доме.

Афродита?

Я голым выпрыгиваю из кровати.

Вбежав в столовую, я вижу силуэт. Я стою против света, поэтому не могу разглядеть, кто это. Все, что я различаю, – это тога и большая маска, целиком закрывающая лицо. Солнечный луч, пробившись сквозь занавески, освещает фигуру, и я вижу, что это маска из греческой трагедии, изображающая грустное лицо.

Богоубийца?

Непрошеный гость стоит неподвижно. В руках у него моя «Энциклопедия относительного и абсолютного знания». Он хочет украсть мою «Энциклопедию». ОН КРАДЕТ МОЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ!

Где мой анкх?

Я бросаюсь к креслу, роюсь в складках тоги и стреляю в незнакомца. Промах.

Вор решает спасаться бегством. Я преследую его. Мы бежим между домами. Он петляет среди деревьев. Я не отстаю.

Я останавливаюсь, прицеливаюсь как следует и стреляю. Молния разрывает воздух и попадает в него. Он роняет «Энциклопедию» и падает. Победа! Я бросаюсь к нему. Он поднимается, держась за плечо. Я ранил его. Он оборачивается, глядя на меня сквозь щели в маске, и снова бросается бежать. Я подбираю драгоценную книгу и, по-прежнему сжимая анкх в правой руке, мчусь за ним.

– Эй, ничего себе! Я уже говорил тебе, Мишель, тут не нудистский клуб! – кричит издали Дионис.

Мне некогда объяснять, почему я в таком виде. Я гонюсь за богоубийцей. Он ранен в плечо, я должен его схватить.

Незнакомец бежит через сады, перепрыгивает изгороди, держась за раненое плечо. Он по-прежнему очень резв.