Дыхание Голгофы

- Это, капитан, выборы. Это война без правил, - горячилась Ефросинья Карловна, нервно сминая в руке какой-то листок. – Нет, надо срочно решать проблему с вашим жильем.

Тут появился Батищев и Ефросинья Карловна валит его на пороге:

- Все! Кампанию надо закрывать. В нашем договоре, Руслан Георгиевич, нет строки, что наш кандидат – бомж. Или вы считаете, что проживание в общаге добавляет шансов?

Батищев, кажется, едва дотянулся до стула юриста Челнокова, сел. Возникла тяжелая пауза.

- Не подумал. Пусть срочно выпишется из общаги и пропишется к жене. Когда нас регистрировали в избиркоме, на сей факт никто не обратил внимания.

- Это поначалу не обратили. Нужды особой не было. И потом, куда съезжать? В однушку к беременной женщине? Это что, умный маневр?! Это завтра же станет достоянием общественности. Наш бездомный кандидат сначала бросил беременную женщину, а теперь, когда приспичило, упал ей в ноги. Это удар по нашей репутации и полный провал. Вы, наконец, поймите, что на войне, как на войне. Надо срочно съезжать из общежития и переселяться в нормальное жилье.

- У меня нет столько денег, чтобы я мог позволить себе квартиру, - сказал я и вдруг почувствовал какое-то облегчение. Игры в мэра, едва начавшись, меня уже достали.

- Займи! Возьми в банке! Какая-то ж собственность есть?

- Есть. Старенькие «Жигули» и дача за городом.

- Ну, слава Богу, хоть что-то, - облегченно вздохнула Ефросинья Карловна и взглянула на Батищева. – Или у вас есть какое-то предложение, Руслан Георгиевич?

- Банк – это долгая песня. Хороший риэлтор у меня имеется. Деньги я найду. Надо, капитан, однушку вашей жены срочно поменять на двухкомнатную с доплатой. Не обещаю в центре, но мой друг, риэлтор, что-то приемлемое нарисует.

- Три дня вам на все про все, - приказала Фрося.

- Маловато, но попробую, - ответил Батищев так, будто его только что поставили в угол. – А я хотел показать вам одну штуковину. Думал обрадовать. Помните, я обещал вам как-то. Сюрприз.

- О… Руслан Георгиевич! Ну давайте ваш сюрприз, - натянуто удивилась Фрося. – Одним больше – одним меньше…

Тогда поехали, - странно усмехнулся Батищев.

Мы всем «комсоставом» штаба прыгнули в «Ниву» Руслана и помчались в центр. Сворачиваем на главный Социалистический проспект, и что я вижу: на фасаде центрального универмага мой портрет гигантских размеров. Я чинно восседаю в своем единственном гражданском костюме и с мудрым прищуром взираю на проходящие мимо массы. В салоне зависает гробовое молчание. Первой подает голос Фрося.