Дыхание Голгофы

- Сегодня предпоследний день гонки. А мне кажется она не закончится никогда… - сказал я.

А на пороге штаба нас встретил редактор нашей газеты «Вместе» Аскольд. Он нервно курил.

- Ну что еще у нас случилось? – как-то уж в полной безнадеге спросил Батищев.

- Слушай, майор, ну урезонь ты, наконец эту бабу, иначе я ее веником ушибу. Она исчеркала мою передовицу в завтрашнем выпуске. А я на эту долбанную статью ночь положил.

- И только? – не принимая жертвы, улыбнулся Руслан. – Ты бы лучше эту ночь на что-нибудь другое положил. Ладно. Пошли гутарить.

А я вдруг подумал: «Какая мелочь? Мне б ваши проблемы, мужики».

Но при виде нас Фрося разулыбалась – никакого нервного напряга я в ней не обнаружил.

- Ефросинья Карловна, да Бог с ней с этой передовицей, пора уже водку начинать пить, а вы все там чего-то ищите, - весело проговорил Руслан.

- Чего, уже пожаловался офицерик? – с укором взглянула Ефросинья Карловна на Аскольда. – Лады. Если вы все согласитесь, я оставлю эту вот галиматью в авторском исполнении. Читаю:

«Для успешного завершения нашей кампании, чреватой многими издержками нравственного  несовершенства, наплевательского отношения к строке закона и откровенной вражды, потребовалась мобилизация всех сил, как правового характера, так и человеческой принципиальности, чуткости и доброты».

- Ну и как вам на слух и, если хотите, на вкус? Вообще вы что-то тут поняли? – откровенно рассмеялась Фрося.

Руслан по-отечески приобнял густо покрасневшего Аскольда и сказал:

- Старик, ну ты тут разгулялся с шашкой. И налево и направо.

- И обижается еще, как девочка, - не унималась Фрося. – Вот я ему и предложила перевести с французского на русский. Ну, грешна, немножко с итальянским темпераментом.

Тут Аскольд молча подошел к Фросе, взял у нее газету и удалился.

- Ушел, не прощаясь, с гордо поднятой головой, - бросила ему вслед Фрося, а Руслан подхватил:

- Но обещал вернуться…

- Как там у вас дела? – спросила у меня Фрося, выражением лица все еще пребывая в теме статьи:

- Все так же. Ничего хорошего.

- Самое жуткое, что мы ничем вам не можем помочь. А одного сочувствия мало, - произнесла Ефросинья Карловна, унося от меня взгляд в сторону. – Кто мог подумать на заре нашей кампании, что будет такой печальный финал. Наверное, это тот случай, когда ожидаемая победа не в лавровом венке, а в пепле…

Возникла тупая пауза. Разрушил ее своим неожиданным появлением начальник штаба Антипов.

- Гонца с плохой вестью казнили, - вместо приветствия сказал ему Батищев.