Дыхание осени

Вот наконец показался и городок — стены и башни, а за ними аккуратные домики, взбирающиеся на холм, увенчанный графским замком. Дело было к вечеру, и Эгенель дремал, придавленный жарой.

— В Трингвере нас встречали куда приличней, — заметил Коклос. — Поп, который правит здесь, совсем обленился. Не желает приветствовать твое императорское величество! Ей-ей, скверная была идея — ставить клириков вместо графов.

На земле Ванета войско перестроилось и изменило походный порядок — теперь Алекиан возглавлял колонну, не высылали ни разъездов, ни боевого охранения, ни авангарда. Нужда в мерах предосторожности отпала, вот и вышло, что некому оказалось предупредить эгенельцев о прибытии его величества. В Сантлаке эту миссию исполнял авангард, который появлялся намного раньше главных сил. Лишь когда Алекиан подъехал к городским воротам, в Эгенеле ударили колокола. Звонари старались искупить опоздание энтузиазмом, так что гул над городком пошел знатный.

Викарий Канлей поспешил навстречу императору, и встретил Алекиана на улице, когда конвой уже преодолел большую часть дороги. Клирик проявил завидную целеустремленность, он запыхался и тяжело дышал, но следовавшие за ним монахи и мелкие чиновники выглядели недостаточно представительно для такого случая, как приезд императора.

— Ваше величество, — прохрипел раскрасневшийся викарий, — большая честь и неслыханная радость… денно и нощно молились о благополучном возвращении…

Клирик никак не мог собраться с мыслями и сформулировать получше, выходили отрывочные фразы.

— Напрасно стараетесь, святой отец, — злорадно объявил Коклос. — Мы все запомним, мы всем припомним, кто проявил недостаточную прыть, встречая нас с братцем! Какой позор! Сам император пожаловал, а где же торжественная церемония? Почему я не вижу толп горожан? И Гангмар с ними, горожанами, но где горожанки? Наши воины соскучились на войне по женской ласке, они все, как один, герои, им следует воздать почести! Или хотя бы отдать славный город Эгенель на разграбление.

— Что ты говоришь, Коклос! — притворно возмутился Алекиан. Он с трудом сдерживал улыбку.

— Как что? По чести говоря, разорить следовало Сантлак, гнездо разбойников и предателей, но мы прошли по этой жалкой стране, не сорвав и яблочка! Никакого грабежа, никаких погромов, никакой добычи! Это недостойно храбрых ванетских воинов, придется наверстывать в Эгенеле. Хочешь, предложим нашим воякам поживиться в Эгенеле? Они согласятся, я уверен.

Бедняга Канлей совсем растерялся. Тогда Коклос сменил гнев на милость.

— Ну ладно, ладно, не нужно так бледнеть. Мы нынче настроены милостиво. Я имею в виду — мы с братцем. Единственное, что может спасти Эгенель, это добрый обед в нашу честь. Ну и вина солдатам, разумеется. Они заслужили хотя бы такую награду уже тем, что не разбежались из-под наших знамен… как поступил бы на их месте мало-мальски сообразительный человек.

* * *

За обедом Канлей несколько успокоился. Он уже сообразил, что карлик — шут, и что его речи не следует воспринимать совсем уж всерьез. Но пока еще не догадался, что и совсем не воспринимать всерьез сказанного карликом — тоже не следует. Викарей не был искушен в придворной политике, и не знал биографии Коклоса.

Впрочем, за столом Полгнома помалкивал, говорить он не мог — жевал. Обед был не слишком богатый, но если учесть, как спешно пришлось накрывать, можно сказать, викарий оказался на высоте. Полгнома одобрительно пробурчал, что у бедняги появился шанс — дескать, обед спас его жизнь!

После первой перемены блюд Алекиан осведомился о вестях из провинций. Он не увлекался едой, как Коклос.

Канлей, которому тоже кусок в горло не лез, едва услышал вопрос, попытался вскочить, но император махнул рукой:

— Отвечайте сидя.

Тогда викарий, втянув голову в плечи и стараясь не глядеть Алекиану в глаза, принялся скороговоркой излагать последние новости.

Первым делом он рассказал, что Ванет был напуган вестью о разгроме ок-Линвера и все ждали нашествия на столицу, но Гилфинг милостив — это были последние слухи. Появись враг под стенами Ванетинии, об этом уже было бы известно. Стало быть, войско некроманта прекратило наступление.

— Ну а теперь, когда туда отправился сэр Брудо, можно надеяться, дело пойдет на лад, — заключил клирик.

— Сэр Брудо? — Алекиан побледнел. — Он снова здоров? Избавился от недуга?

— Да, ваше императорское величество, и мы горячо возблагодарили Пресветлого за исцеление лучшего воина империи! — с пылом подтвердил Канлей.

Коклос тоже заинтересовался, даже перестал набивать рот. Быстренько проглотив то, что успел откусить, карлик быстро спросил:

— Напрягитесь-ка, отче, и скажите, когда наш маршал милостью Гилфинговой исцелился? Ручаюсь, это случилось… э… братец, когда мы истребили полчища мятежного ок-Перка?

— Да, викарий, когда это произошло? — поддержал Алекиан.

— Часа я не смогу назвать, увы, но день…

Канлей назвал дату — именно ту, что имел в виду Полгнома. Карлик надулся от важности.

— Ручаюсь, братец, и час совпадет, — объявил он. — Теперь ты видишь?