Дыхание осени

Ужин получился довольно скудный. Разумеется, во время Большого турнира склады были опустошены, но прислуга не могла ответить «нет» новому господину. Все, что они сумели собрать на столы, показалось Тегвину убогим. В последнее время юноша сделался раздражительным, но Энгра так удивила и разочаровала его, что герцог так и не сумел разозлиться.

— Завтра, господа, — устало повторил он, поднимая кубок с кислым дешевым вином, — завтра мы начнем преображать этот город, эту страну и этот Мир.

Сеньоры дружно прокричали здравицы юному повелителю, и эхо пошло бродить над головами — среди покрытых копотью и вековой пылью потолочных балок.

Наутро Тегвин проснулся с твердым намерением немедленно начать преобразования. Он даже собрал городских старшин и велел им составить план работ по обновлению крепостных стен. Подумал и еще велел составить списки членов общины, пригодных для военной службы. Теперь Энгра не будет столь безопасным местом, как при королях, объяснил герцог. По тревоге цеховые должны будут занимать места на стенах и у ворот. Потом задумался, чего бы еще приказать? Мыслей не было. На всякое распоряжение члены Совета степенно и неспешно кланялись и обещали исполнить. Ничто не могло поколебать их равнодушного спокойствия. Тегвину стало скучно, и он отпустил горожан.

После полудня скуке пришел конец. После полудня в город явился епископ.

* * *

Престарелый, но не утративший воинственности прелат прискакал в город, сопровождаемый тяжеловооруженными воинами в белом. Когда они пронеслись по улицам, пыль поднялась столбом, и по тихим переулкам пошел грохот. Окутанная клубами пыли кавалькада остановилась перед дворцом. Латники Тегвина внимательно вглядывались в оседающую пыль и гадали, к чему воинам Церкви потребовалось поднимать такой шум.

Тильский герцог вышел на крыльцо и тоже уставился на пришельцев. Его окружали вассалы и дворцовые слуги из местных. Часть прибывших спешилась, затем они двинулись к дворцу.

— Его священство Ранлей, — тихо подсказал пожилой конюший, наряженный в красно-зеленый сантлакский камзол.

— Ах, это епископ?

Тегвин поспешил навстречу прелату, чтобы не показаться неуважительным. Возраст и сан епископа требовали, чтобы молодой герцог встречал гостя не в дверях.

— Да будет благословение Пресветлого с вами, юноша, — скороговоркой пробормотал старик. — Его императорское величество известил меня, что в Энгру направляется его вассал, дабы принять в свои руки бразды правления сим несчастным краем. Это вы?

— Тегвин, герцог Тилы, — назвался юноша.

— Прекрасно, сын мой! — епископ стянул с головы подшлемник. Потные свалявшиеся за время скачки седые кудри контрастировали с багровым лицом выпивохи. — Но вы слишком молоды, чтобы в одиночку нести этакое бремя! Я готов разделить с вами труды.

— Благодарю, ваше священство, — с достоинство отозвался Тегвин. — Едва мне понадобится ваша поддержка, я тут же… кстати, готов ли у вас список вновь образуемых диоцезов? Нет? Почему же? Я думал начать приведение Сантлака в порядок именно с этого.

— Каких диоцезов? Почему?

Тегвин старательно сдержал ехидную улыбку. Старик ему сразу не понравился — чересчур торопится вырвать собственный кусок власти.

— Так вы, ваше священство, не знаете? Полноте, не может быть! Его императорское величество говорил мне, отправляя в Энгру: эта епархия чересчур велика, в Сантлаке должно возникнуть не меньше пяти епископств, и в каждом будет побольше порядка.

— Что?

Удивление старика было искренним. Конечно, он помнил, какие планы вынашивал аббат из Трингверской обители блаженного Ридвина, однако полагал, свои собственные заслуги столь великими, что император не станет урезать его епархию. И уж во всяком случае, дело это непременно окажется в ведении императора. А тут нахальный мальчишка герцог твердит, будто вопрос решен — и что созданием епархий займется он! Какого Гангмара! Почему?!

Тут Тегвин, глядя на огорченного старика, не сдержался, — улыбнулся все-таки. Эта улыбка вмиг вывела вспыльчивого прелата из равновесия.

— Что? После всех моих тягот и страданий! После великой службы Пресветлому! — с каждой фразой хриплый голос Ранлея звучал все громче. — После того, как я с боем пробился из Энгры! И оставил с носом бунтовщика Перка! После всего… и теперь…

И без того красное лицо епископа приобрело багровый оттенок, глаза налились кровью, теперь но уже орал вовсю.

— Не допущу! Не дам! Пресветлый не дозволит! Что ты себе позволяешь! Сопляк! Мерзкая гнида! Твой папаша — предатель! И скрывается от имперского суда в Энмаре! У колдунов! Проклятых! Бесчестных! И ты! Сам! Предатель! Мерзкий мальчишка!

Тегвин отступил на шаг, утер брызги стариковской слюны с лица и тоже заорал:

— Не смей вспоминать имя моего благородного отца, грязный старикан!