Дыхание Смерти

Я проводила ректора задумчивым взглядом, а едва дверь за ним закрылась, потянулась к завязкам на ботинках, собираясь расшнуровать их. И я не верила, ни на миг не поверила, что Ташши способен на «абсолютно все». Это лорд Гаэр-аш способен переступать через судьбы, жизни и обстоятельства, если считает это правильным, а Ташши нет, он… он не такой.

И мне отчаянно не хватало сейчас Гобби, в смысле Габриэля, он бы разобрался куда легче чем я, он… Но даже Гобби я едва ли смогу рассказать всю правду. Разувшись, отставила обувь, встала и подошла к окну.

Всходила новая луна — тоненький серп на хмуром небе, по которому продолжали плыть изображения погибших адептов, одно за другим.

И я не хотела смотреть на их лица… не могла. Просто не могла.

И потому посмотрела на луну. Просто на луну, стараясь не замечать тех юных лиц, которые уже никогда не состарятся, стараясь не думать обо всех тех, кто ушел за Грань, потому что попали в жернова очередного идеального плана, стараясь не думать об их близких, навсегда теряющих сыновей, мужей и отцов.

И не справляясь с нахлынувшей тоской, я едва шевеля губами позвала самого родного для меня человека, который, и я знала об этом, никогда не ответит.

— Дядя… — полетело растерянное в пустоту.

И пустота вдруг перестала ею быть.

Пустота соткалась полотном вокруг месяца, пронизанная сиянием наполнилась лунным светом, проступила знакомым до боли, до каждой черточки, до слез в глазах лицом с таким родным взглядом, что я пошатнулась и не упала лишь успев вцепиться в подоконник. Но даже так, едва устояла, услышав недоуменное:

— Риа?!

Я не смогла выговорить и звука. Сегодня не полнолуние! Не полная луна! И после разговора с лордом-Вечным я была уверена, что всё, что уже всё, что надежды нет, что…

— Девочка моя, ты что выросла? — и дядя Тадор, мой дядя Тадор высунулся из луны наполовину, недоуменно разглядывая с головы до ног. — За час? — еще более недоуменно вопросил он.

Замер, затем, таким знакомым задумчивым жестом почесывая подбородок, вернулся обратно и теперь его туловище вновь было лишь изображением на луне, просто слишком живым, для того чтобы быть просто изображением.

— А где ты? — он оглядел комнату. — Я же сказал ждать меня там, Риа.

Сказал и застыл.

Замер. Глядя на меня, на слезы что полились ручьем, я просто не могла их контролировать, на дом… я не знаю как, но поняла — он его видит. А затем плечи дяди Тадора опустились, и он хрипло переспросил:

— Я не пришел за тобой, да?

Попыталась ответить и не смогла. Я ничего не могла сказать, я вытирала слезы и смотрела, смотрела, жадно смотрела, словно впитывая его образ, облик, жесты, голос. Я не могла насмотреться. Я не могла говорить. Только плакала и смотрела, я…

— Я оставил ребенка в грязной подворотне наедине с трупом? — еще более хрипло произнес он.

И дядя Тадор закрыл лицо ладонью, как делал всегда, когда переживал. Сильно переживал. Но я уже знала, что будет дальше — сейчас он начнет действовать, если он и отчаивался, то всегда ненадолго.

Так и случилось.

Резко убрав руку, дядя взглянул на меня внимательным взглядом темных глаз и начал задавать вопросы:

— Сколько тебе, моя девочка?

— Семнадцать, — прошептала с трудом выговорив. — Семнадцать… — эхом отозвался дядя Тадор, и с нескрываемой болью выдохнул: — Семнадцать!

Я промолчала, все так же неотрывно глядя на него, и не до конца веря собственным глазам. В происходящее фактически было безумно сложно поверить.

— Ты в столице седьмого королевства, — оглядевшись вокруг, произнес дядя Тадор. — В доме Гаэр-аша?! Что ты делаешь в доме Гаэр-аша? Уходи оттуда! Сейчас же, немедленно, котенок!

Он глухо простонал, растер лицо ладонями, вновь посмотрел на меня и приказал:

— Одевайся. Не забудь шапку и теплый плащ, я вижу снег, значит у тебя зима. Затем пройди по коридору второго этажа вправо до упора. До самого упора. Подойдешь к стене, нарисуешь руну Тхагар и напитаешь кровью. Не магией, солнышко. Нужна кровь. Спустишься вниз по проходу до винтовой лестницы. От нее снова вправо, вправо, а не вниз и открываешь проход символом Ашуэро. Напитываешь его дыханием. Выдохни все что есть, чем больше, тем лучше. В любом случае, ты выйдешь на старом кладбище в восточном секторе столицы. Оттуда пройдешь до северных ворот, откроешь символом первой руны, чтобы не привлечь стражу, выйдешь на улицу Первоцветов, спустишься вниз, под откос, до домика сапожника Агуда. Ему и только ему назовешь свое имя, и скажешь, что тебя послал я. Агуд хранит шкатулку, ее откроет только твоя рука. Кольцо наденешь на правую руку, на безымянный палец. Оно закроет то, что сияет сейчас на твоей ладошке… — последнюю фразу, дядя Тадор произнес со странным чувством горя. И я поняла его причины, едва он добавил: — Моя маленькая девочка, я тебя не уберег…

И тут же знакомое и приказное:

— Действуй.

Не размышляла ни секунды.