Дыхание тьмы

Кроме тощего майора меня ожидает Анастасия с планшетом в руках. Она молча кивает, и я послушно иду следом. Сейчас мою несчастную шкуру станут дырявить в очередной раз, а разговор вновь сведётся к: «закати рукав — опусти рукав — до завтра».

Я ошибаюсь. Анастасия откладывает планшет, потирает виски дрожащими пальцами, а после интересуется: не желаю ли я кофе с коньяком? Я обескуражен, но — желаю.

В своё время, очень далёкое время, кода солнце светило ярче, а поцелуи были много слаще, Настя готовила мне кофе и приносила в постель. Кофе у неё получался на редкость гадкий, но я молча глотал эту тёплую противную жижу. Потом целовал жилку, пульсирующую на виске и говорил, как люблю свою утреннюю фею. Иногда я называл девушку будильничком.

Готовить кофе Настя так и не научилась. Но хоть с коньяком всё в порядке. Поэтому дурацкий вкус непонятной жидкости тонет в торжествующем благоухании благородного напитка. Мир сразу становится краше и добрее, а женщина вновь становится давней знакомой, разом теряя десяток прожитых лет.

— Помнишь, как мы гуляли по набережной? — Настя трогает губами чашку и с непонятной тоской смотрит под ноги, — Там было столько удобных лавочек, но мы всегда шли в одно и то же место.

— Да, — я с некоторым изумлением гляжу на собеседницу, — Там стояли два сфинкса. Один — с отбитым носом, а второй — с половиной крыла. Ты ещё говорила, что они смотрят друг на друга с любовью. А потом…

— Потом ты садил меня на того, что без крыла и говорил, что сифилитичного забираешь себе, — Анастасия вспоминает забавные моменты с такой скорбной физиономией, будто мы поминаем покойника, — А дальше мы пили пиво, разговаривали про будущее и целовались, перегибаясь через головы сфинксов.

— Угу, — кофе начинает немилосердно горчить и стягивать рот, словно я хлебнул смолы, — А ещё я читал тебе стихи.

— Гумилёва. Я помню, — она поднимает голову, — Про жирафа. Прочитай сейчас!

В голове не осталось ни единой строчки, поэтому я растерянно улыбаюсь и пожимаю плечами. Анастасия кивает, допивает кофе и ставит пустую чашку на клавиатуру открытого ноута. Кажется, она вообще не видит ничего перед собой. Не знаю, какие образы стоят перед её глазами, но я просто молчу и делаю глоток за глотком. Магия улетучилась и потребовала расплаты. Все прошедшие годы разом вернулись и Анастасия кажется неимоверной древней, точно прародительница тех самых сфинксов.

Потом капитан Михальчук издаёт короткий, то ли всхлип, то ли стон. Когда я вскидываюсь, она протягивает ладонь вперёд.

— Не надо, всё в порядке, — женщина поднимается на ноги и проводит рукой по лицу, — Просто, последнее время столько всего навалилось, и я немного устала.

Настя гремит своими колбочками, а потом-таки просит меня предъявить руку для экзекуции. Кажется, в этот раз она вводит большую дозу, потому что укол выходит гораздо больнее, а рука даже немеет.

— Что, ситуация усугубляется? — интересуюсь я, поморщившись, — Или тебе ничего не жалко для старого знакомого?

— Двойная доза, — на лице Анастасии такое выражение, словно она страдает от зубной боли, — За сегодня и завтра. Поэтому следующий день целиком посвяти выгулу любимой супруги, а про меня можешь забыть. На время.

— Про тебя забудешь, — я криво ухмыляюсь, разминая предплечье, — Что, куда-то уезжаешь?

— Да нет. Просто послезавтра у тебя намечается весьма напряжённый день, — Настя садится за стол спиной ко мне и опирает подбородок о подставленный кулак, — Общий сбор всех групп чистильщиков. Лёня, вам предстоит аналог общевойсковой.

— Папа ни словом не обмолвился, — я недоверчиво качаю головой, — На него не похоже. Да и всё остальное…Мы только-только после дня, а про такие вещи обычно сообщают минимум за неделю.

— Александр Константинович ещё не в курсе, — отвечает Настя, не оборачиваясь, — Информация строго засекречена и только-только из министерства. Сегодня и завтра проводятся оперативные действия поддержки, а послезавтра вас бросят в пекло.

Точно решившись на некий экстраординарный поступок, Анастасия открывает ящик стола и чем-то там щёлкает. Потом встаёт и протягивает мне ампулу, по виду весьма похожую на те, которые мы употребляем перед операцией. Только цвет другой: ярко красный.

— Заменишь свою в инъекторе, — наверное, глаза у меня лезут на лоб, потому как собеседница криво усмехается и поясняет, — Не бойся, цианистого калия тут всего половина, остальное — мышьяк и белладонна. Это — экспериментальный препарат, которым мы планируем заменить СУР. В принципе, тесты эта штука уже прошла и пока процесс упирается в подписание кучи бумаг.

— А мне, значит, по знакомству, — я разглядываю ампулу на свет и прячу в карман, — Ладно. Как понимаю, желательно, чтобы никто моих манипуляций не заметил?

Настя кивает и смотрит на меня с очень странным выражением. Да, похоже она реально устала.