Дыхание в басовом ключе (СИ)

vitek : Я не просила о встрече с тем человеком. Я просила о встрече с тобой.

снежный_барс : Прости, не вижу разницы.

vitek : Зато я вижу! Алекс, не надо меня унижать. Нет пишется очень просто – н е т.

Я психанула. Капитально так психанула. Это выглядело, будто я выпрашиваю у него что-то. Не хочет – не надо! Зачем унижать? Я что, маленький ребенок и не понимаю значение слова “нет”? Но он опять удивил.

снежный_барс : Успокойся и не грызи ногти.

vitek : Не грызу я ногти.

снежный_барс : Грызёшь.

vitek : Ты что, видишь меня сейчас?

снежный_барс : Конечно вижу, дурочка :)

Я икнула, резко захлопнула телефон и огляделась по сторонам. Ал стоял возле бара, спиной ко мне, и рядом с Тэкой и Ханом. Его рук я не видела. Глубоко вздохнув, я снова открыла мобильный.

снежный_барс : Так ты объяснишь мне разницу?

vitek : Разница в том, что если тот человек окажется не тобой, это не важно.

снежный_барс : смайлик

vitek : В смысле, если ты окажешься не тем человеком, это не важно.

снежный_барс : смайлик

vitek : В смысле, не важно, кто тот человек. Тьфу ты, не важно, кто ты. Черт! Важно, что ты это ты. Вот. Любой.

снежный_барс : Что значит “любой”. Мало ли, кем я могу оказаться?

vitek : Да кем ты можешь оказаться, кроме как самим собой?!

снежный_барс : смайлик

vitek : Ну не знаю я как по-другому объяснить! Что ты ржешь всё время?

снежный_барс : Да я понял, Витек. Нормально ты всё объяснила.

vitek : И?

снежный_барс отправил вам текстовый документ

снежный_барс : Знаешь, если бы ты не написала сегодня первой, я бы сам к тебе пришел. Прочти.

В присланом оказалось стихотворение. Или песня. Не знаю. Но это было красиво и слова трогали за душу.

Я вижу радугу опять в твоих глазах,

Как обещанье долгожданного покоя.

Она манит меня, несчастного изгоя.

Завороженный этой бездной аллегорий,

Я вижу радугу опять в твоих глазах.

И никогда не объяснить тебе в словах,

Что зарождается в душе моей беспутной.

О том, что чувствую, не сердцем даже – нутром,

Пишу я нотами холодным тёмным утром

И вдохновляюсь снова радугой в глазах.

Пусть говорят, что сам себя обрек на крах,

Когда раскрылся, так беспечно и бездумно.

Но вот, опять, я поступаю неразумно.

Мне удержаться на краю безумно трудно.

Ты мне подаришь эту радугу в глазах?

vitek : Это что?

снежный_барс : Это мой ответ.

vitek : И?

снежный_барс : Завтра в пять тебя устроит?

Мы договорились встретиться в пять вечера в небольшом уютном кафе недалеко от гостиницы, в которую четыре дня назад Чешко перевез нас с Даней и Валентином. Причину столь внезапной смены дислокации звали Кириллом.

Мне и раньше казалось, что я видела его мельком пару раз. В Саратове, кажется. Но прежде, чем я успевала подойти, он исчезал. Я грешила на паранойю, но, возможно, это в самом деле был он. Во всяком случае, в Москве он точно объявился – как раз когда я была в консерватории – и перепугал Даню.

К тому времени, как я вернулась, Чешко и Валентин уже разобрались с этим сталкером и, пригрозив полицией, вынудили уехать. Но на всякий случай, меня заставили сменить гостиницу.

В том суматошном переезде я, наверное, и умудрилась потерять свою записную книгу. Я перерыла все вещи, готовясь к отъезду домой и укладывая наши с Даней чемоданы, но нигде не находила её. Книгу было жалко – одна из последних вещей, купленных мне отцом перед тем, как он слёг. Своего рода память о нем. На всякий случай, я решила заглянуть напоследок в студию “Рельефа”, надеясь, что всё же забыла её там.

В студии царил уже привычный легкий бардак, всегда сопровождавший моих рокеров. Чья-то одежда горой на полу в дальнем углу. Зеленый пластиковый стул, заваленный кабелями, проводами, удлинителями и всевозможными переходниками – в другом. Небольшой журнальный столик со стеклянной поверхностью, весь оклеенный стикерами-напоминалками, с кучей нотных альбомов, дисков – в коробках и без, флешек, обычных ученических блокнотов и популярных журналов – здесь богует Шес. Серебристая Yamaha Tyros, которую я из принципа продолжала называть ионикой, с идеально чистой поверхностью, без малейшей пылинки или даже отпечатков пальцев – вотчина Боровски. “Фрося”...

Я подошла к ударной установке, тронула крэш, легонько погладила навесной том. Родная моя, мне будет тебя не хватать. Но твой хозяин вот-вот снова возьмет в руки палочки, потерпи немного.

Я присела на табурет, склонилась к рабочему драму и полной грудью втянула воздух, чуть прикрыв глаза. Пахло кожей и немного пылью – так знакомо, что в глазах защипало.

Не разгибаясь я обвела комнату взглядом и вдруг заметила темно-оранжевый переплет под какой-то газетой на журнальном столике. Нашлась! Схватив свою записную книгу, я прижала её к груди, с трудом сдерживая слезы. Что-то я становлюсь излишне сентиментальной.

А прямо под пропажей обнаружилась знакомая розовая тетрадь. Я хорошо ее запомнила.