Дыхание в басовом ключе (СИ)

- Тотошка, – взвизгнул он, напрочь забыв английское приветствие, которое мы специально на этот случай разучивали уже две недели. – Ты купила мне пожарную машину?

- Меркантильный свинёнок, – хохотнув, забрала я телефон назад. – Ты как там? Жива ещё?

- Домой хочу. Пиндостанские мужики крупно разочаровали, – пожаловалась она и вдруг посерьёзнела: – Викуся, у тебя всё в порядке?

- Ну... Да... – смотря, с чем сравнивать, конечно. – А что?

- У тебя там ничего из ряда вон выходящего в последнее время не происходило?

- Та-а-ак... Антонина Павловна, ты, как психолог и подруга, должна знать – я намёков не понимаю. Давай прямым текстом, а? – чует моя... э... ну, чует она, короче, что речь идёт о Тонькином брате.

- Да я не особо уверена... – замялась она и вдруг решилась: – Если Кирилл заявится, гони в шею!

Так и знала! Я так и знала, что нечисто тут. Тотошка столько усилий приложила за эти годы, чтобы заставить брата хотя бы ребенка признать, коль уж в семью возвращаться не хочет. Если уже она говорит гнать, значит точно гнать!

- А что случилось?

- Он в Питере сейчас, – да я в курсе. – Жену себе ищет.

- Что?!

- Что слышала, дорогая. Это только мой брат мог такое придумать, – Тонька тяжело вздохнула, будто извиняясь за него, и пояснила: – Понимаешь, ему визу рабочую не хотят продлевать. Пока он в старом агенстве был, те как-то продлевали сами. А потом они что-то не поделили и то ли Кирилл ушел от них, то ли они его ушли. Я не поняла, если честно.

- А жена-то тут причем? – удивилась я.

- Да притом, – фырнула Тонька, – что теперь ему надо самому визой заниматься. А англичане страх как не хотят нелегальных эмигрантов. Ну, знаешь, кто приезжает вроде бы временно по работе, а потом оседает. Он же, когда ехал туда, заявил, что невеста у него в России беременная и всё такое, – помню, помню. Мы вместе в посольство ходили, показывали мой живот и справку из ЗАГСа о том, что заявление подали. – В общем, ему сказали так: либо ты предъявляешь нам жену, дабы мы знали, что тебя в России что-то держит, либо учи, как пишется слово депортация.

Так вот оно что.

Вернулся он. К сыну, ага. Любовь-морковь, дай мне шанс, я докажу... Так, значит, Кирюша, да? Ну, хорошо...

- А я знаю, – слово “месть” такое сладкое-сладкое, – что он в Питере. Он вчера приходил, Тонька. Божился, что любит, ждёт, верит, надеется и изъявлял страстное желание познакомиться с Даней. Медведя ему припёр из Лондона, представляешь? Тонь, в каком лондонском магазине продаются плюшевые медведи с биркой “Московская фабрика мягких игрушек”?

Один готов.

Теперь позвоним Олегу и Боженовым.

Кирюша, зря ты так. Себя я ещё прощу, да что там – уже простила, но за ребёнка по стенке размажу.

====== Глава 28 ======

Шес подошел к нам минут через пятнадцать – к тому времени я уже успела сгрызть ногти по локоть, – и предъявил чистые костяшки пальцев, как ультимативное доказательство исключительно мирного и цивилизованного разрешения конфликта. Ой, что-то я слабо ему верю, ну да Бог с ним. Полицейские сирены не воют, никто не визжит: “Ой, бабоньки, это что ж творится?!” и ладненько.

Нет, всё же мне крупно повезло, что Олег не стал свидетелем того скандала. Для брата имя Кирилла было чем-то вроде красной тряпки для быка. Он жутко раздражался даже просто при упоминании Авдеева, чего же ожидать при личной встрече?

Немного напрягало то, что и никаких разъяснений по поводу произошедшего Шес, кажется, давать не собирался. Буркнул что-то вроде: “Поговорил и поговорил, не дергайся” и спокойно так проигнорировал все мои последующие попытки что-либо узнать.

- Ты хотела, чтобы он ушел? Он ушел, – отмахнулся Шес. – За каким тебе подробности?

Тоже мне, самец-благодетель выискался! Хотя подробности мне и правда ни к чему. Главное, чтобы Кирилл больше не появлялся и никто за это под суд не попал. Но с какой радости такая реакция, как будто всё произошедшее вообще не моё дело?

Я бы ещё стерпела такое отношение со стороны Олега. Да что там стерпела – восприняла бы, как само собой разумеющееся. У нас в семье так принято – хочешь что-то сделать? Знаешь как? Делай сама. А если сама не можешь и просишь помощи, так и не лезь со своими “ценными указаниями” и критикой.

Вот только не припомню я, чтобы просила Шеса о какой-либо помощи.

Впрочем, ни в чьем позволении он и не нуждался, а чувства, обуревавшие меня в ответ, были странной смесью вполне ожидаемого негодования и немного менее ожидаемых благодарности и облегчения. Но и до этих пертурбаций моих эмоций и мыслей дела рокеру не было, видимо, никакого, от слова совсем.

Чуть подвинув меня в сторону плечом и беззаботно насвистывая какую-то задорную мелодию, он полез в салон внедорожника разбираться с креслом. Колебания куда можно переложить часть вещей, дабы освободить место под него, были разрешены кардинально путём простого смахивания на пол всего лишнего. То есть, абсолютно всего. Лихо освободив таким образом поле деятельности, Шес подмигнул мне и легко впихнул кресло в салон.