Дым

Мы бьемся зубами, потому что начинаем спешить. Дым усмехается, но не отступает, не дает передышки. Вдавливает пальцы в талию и рычит прямо в рот. Не думала, что его голос может звучат еще сексуальнее.

Вслепую поднимаюсь с дивана, следую за ним. Нервно смеюсь, сделав шаг и споткнувшись об игрушки Лисы. Едва успеваю поймать серый взгляд, как Дым толкает к стене и набрасывается на меня с новой силой. Голодный, жадный. Нежный и грубый именно там, где особенно нужно. Я теряю голову, теряю связь с реальностью, улетаю.

Кусаю губы, когда он кусает мою шею. Громко стону, едва вжимается телом. Я тотчас краснею, потому что чувствую все. Боже. Прячу глаза в потолке и нахожу там десятки сомнений, но уже в следующую секунду забываю обо всем — он стискивает в ладонях мою грудь.

— Ты невероятная, — шепчет на ухо до невозможного хриплым голосом. Низ живота воспламеняется в один миг, там все горит уже. Горит и ждет.

Он будто слышит мысли, я думаю так громко? Закидывает мою ногу к себе на бедро, сминает меня, вдавливает в стену — я вот-вот сольюсь с ней или с ним.

— А-а-а-а, — выдыхаю ему в рот. В голове раздается щелчок, и я вдруг оживаю. Что-то меняется.

Нет, происходящее до сих пор кажется мне сценарием, подло украденным из моих грязных фантазий. Чем-то нереальным, неисполнимым, но руки уже сами тянутся к лицу Дыма. Мою бледную кожу царапает щетина, оставляет потрясающе симметричные красные полосы.

Я почти хнычу, когда мну крепкие плечи и спину через ткань. Всего в пару движений срываю с Феди футболку. Черт возьми, это делаю я! Делаю и замираю, тяжело дыша. Мы оба замираем, глядя друг на друга. Я стою со стянутой на одно плечо майкой, он — с голым торсом.

— Если ты не готова, — внезапно очень неправильно растолковывает то, что творится со мной, и я спешу заткнуть ему рот. Указательным пальцем. Хватит слов.

— Тс-с, — прошу.

И пока Федя молчит, не зная, что еще от меня ожидать, прикасаюсь губами к его ключице. Сначала очень осторожно, несмело, но потом… Я схожу с ума, почувствовав вкус на коже — немного геля для душа, парфюма, к которому успела привыкнуть, и только его запах с капелькой дыма.

Не отдаю себе отчет — облизываю шею. Он зарывается пальцами в мои волосы на затылке. Стягивает их так, что аж корни горят, но боль сладкая.

В этот самый момент я принимаю две простые истины: он тоже нужен мне, и я не хочу, чтобы останавливался.

— Не останавливайся. Прошу.

Дыма не приходится просить дважды. Он стреляет в меня лукавой ухмылкой и утягивает за руку в спальню.

— Лиса, — лишь на миг, с трудом оторвавшись от моих губ, застывает на пороге.

— Только уснула и не должна проснуться еще долго.

Он слышит достаточно. Хищный блеск в глазах щекочет нервы, предвкушение лишает здравых мыслей, рассудка, но… боже, так волшебно, что Дым никуда не спешит. Ему будто нравится меня смаковать — по сантиметру, шажок за шажком. Хотя как не спешит, если через пару мгновений и поцелуев мы оказываемся у кровати.

Именно сейчас, стоя в святая святых, я понимаю, что отчаянно трясусь вся. Не от страха — от желания. Но совсем не в тему думаю о том, что у меня давно никого не было, и тут же чувствую себя неуклюжей студенткой в ее первый раз. Смущаюсь. Пугаюсь. Чего? Если бы я только знала. Особенно когда прямо напротив Дым расстегивает ремень, и уже от этих манипуляций я готова раздвинуть ноги.

— Если ты сейчас думаешь не обо мне, Юн, то это чертовски нечестно, потому что я не могу ни на секунду выкинуть тебя из головы.

Новый залп ракет разбивает дурные мысли вдребезги. Как он так тонко чувствует? В самый важный миг говорит то, что нужнее всего, растворяет предрассудки, страхи и прочую ересь.

Черт, я хочу этого мужчину, и ничто не заставит меня передумать.

— Я хочу тебя, боже, — произношу негромко, но уверенно, без дрожи в голосе. Не прошу и не требую — просто констатирую факт.

Дергаю за пояс, чтобы подошел ближе. Так дерзко и красиво, как в голове, не выходит, зато Дым беззлобно смеется и падает сверху, упираясь руками в кровать.

— Роковая.

Не успеваю проанализировать, шутит он или всерьез. Забываю обо всем, когда моя футболка ползет вверх и очень скоро оказывается на полу. А следом Дым уже прихватывает зубами грудь и, спускаясь к пупку, вырисовывает языком узоры. Перед глазами мелькают яркие вспышки, на ощупь помогаю Феде развязать и снять с меня эти дурацкие пижамные штаны, которые отделяют от удовольствия чувствовать его пальцы.

— Черт, — срывается с губ, когда он, следуя бабочкам в моем животе, тянет ладонь ниже, еще ниже и ныряет за кромку белья.

— М-м-м, — напевает на ухо. — Определись.

— Ч-что?

— На Бога я похож или черта.

Я не отвечаю, потому что сейчас это не имеет никакого значения. Подаюсь вперед, лишь бы ближе, глубже, ярче. Я ведь чувствую, что таю. В прямом смысле этого слова. Мне так… невозможно слишком. И это только пальцы!

А он до сих пор в этих чертовых штанах!

— Сними! Сними их! — пытаюсь сдернуть с каменной задницы джинсы, но они, блин, ни в какую.