Дым и пепел

Крайняя степень измотанности оказалась хороша тем, что Тони плевать хотел на все. Он не реагировал, когда Лия проскочила мимо двух знаков, приказывающих остановиться, и на красный свет, рванула в обгон справа, потом промчалась по пустым парковкам. Ему было плевать, когда каскадерша игнорировала знак объезда, срезала путь через улицу, где велись дорожные работы, и шесть кварталов с трудом вела машину по искореженному асфальту, исцарапав ее днище о торчащую канализационную решетку.

Вообще-то на это Тони обратил внимание, поскольку знал, что ему придется платить за ремонт машины… Его это заботило, но не так сильно, чтобы он отпустил какое-нибудь замечание.

Фостер слизнул с пальцев последние крошки шоколадного пончика и принялся наблюдать за уличными огнями. Они проносились мимо так быстро, что сливались в одну размазанную полосу. Когда он поворачивался, чтобы посмотреть через боковое окно со стороны водителя, трещины в стекле расщепляли огни на тысячи вспышек движущегося света.

— Хочу спросить насчет каскадера-водителя… Ты ведь ходила на соответствующие курсы, верно?

— Я была лучшая в группе.

— Из-за того, что знала — тебя нельзя ранить?

— Да, а еще потому, что мне и вправду нравится быстрая езда.

Для послеполуночного четверга улицы были необычно пустыми. Тони гадал, не чары ли Райна Циратана помогали его спутнице неугодить в огненную автомобильную катастрофу?

— Что ж, там, в кафе, ты проделала опасный трюк, когда перепрыгнула через голову демона, использовав ее в качестве упора. Где ты этому научилась?

— Однажды я играла вторую танцовщицу с быками в греческой картине «Минотавр». Трюк оказался практически тем же, если не считать того, что сегодня я не щеголяла в набедренной повязке, а демона никто не напичкал транквилизаторами так, что у него отказали маленькие бычьи мозги. Конечно, греческой анисовки сейчас тоже было поменьше.

— Ты сказала что быка накачали транквилизаторами?!

— Еще как.

Наверное, это имело бы смысл в другом мире, где Тони не был бы утомлен так, что глаза сходились к переносице.

— Как думаешь, мы сможем выиграть гонку с демоном до студии?

— На машине-то? — фыркнула Лия.

— Да, поскольку мы именно в ней и находимся.

— Есть шанс. В конце концов, скорость у него не сверхъестественная, — Она сверкнула улыбкой, — Вовсе не демоническая[78]. Дошло?

— Да.

Шанс дать твари сдачи привел Лию в интересное настроение, если, конечно, использовать такое определение в разрезе поговорки: «Чтоб ты жил в интересные времена»[79].

— Пожалуйста, следи за дорогой.

Джек со своим полицейским чутьем на контрабанду нашел в плотницкой мастерской колоду карт, засунутую в глубину выдвижного ящика, стряхнул с нее опилки и тихо присвистнул.

— С порнографическими картинками, — сказал он, возвращаясь к шезлонгу с трофеем в руке, — Вам это неинтересно, — добавил коп, когда Генри встал, — Тут изображены только акты между мужчиной и женщиной.

— Почему мне?..

— Я думал, вы и Тони… Ну, вы знаете.

— Раньше были. Но это не мешает мне интересоваться женщинами.

— Я думал, что дело именно в том, чтобы не проявлять к ним внимания.

— Для некоторых мужчин. Не для меня.

— Да. Спасибо, что просветили. — Джек просмотрел половину колоды и застыл. — Срань господня! Вряд ли такое возможно!

Генри заглянул ему через плечо и возразил:

— Вполне! Но вторая женщина должна быть очень гибкой. А потом у него будет болеть спина.

Констебль шагнул в сторону, повернулся, уставился на собеседника и спросил:

— Между прочим, сколько вам лет?

— Я старше, чем выгляжу.

— Будем надеяться.

Если бы Джека спросили об этом час назад, то он ответил бы, что Генри — ровесник Тони, двадцать с небольшим. Может, на пару лет старше. Теперь он уже так не считал. В этом человеке было что-то странное, и не только то, что Фицрой по уши увяз в сверхъестественной фигне из-за своего бывшего любовника-волшебника. Может, это было связано с тем, что он писал романтические книги?.. Но было в Генри что-то такое, отчего офицеру полиции становилось слегка жутковато. Может, он исследовал экзотические позы для одной из своих книг? Такая мысль утешала Элсона больше, чем та, что он сам провел отроческие годы в качестве порнографического гимнаста.

Джек вздохнул и спросил:

— Играете в рамми?

— Пенни за кон?

Констебль сразу заметил, что дама червей слишком истерта, и отказался думать, почему он обратил на это внимание. Джек успел обыграть Генри на сорок два доллара к тому времени, как тот напрягся и бросил свои карты.

— В чем дело? — спросил коп.

«Будь я проклят, если это не смахивает на то, что парень принюхивается».

— Что-то приближается.

— Вот как! — Джек отбросил карты, встал и вытащил оружие из наплечной кобуры. — То, ради чего мы здесь?

— Вероятно, — К удивлению Элсона, Фицрой опрокинул кушетку на бок и пихнул его к стене, — Спрячьтесь за ней.

— Отвалите!

— Тогда вы сможете на что-то опереть оружие, и у вас будет хоть небольшая защита.

— А вы где будете?

— Я попытаюсь… — С одной руки Генри свисал моток веревки.

Его прервал дождь из вишен.