Дым и зеркала (сборник)

Когда просыпаетесь, он приходит и стирает из вашей памяти королевства и замки, ангелов и сов, горы и океаны. Он сметает похоть и любовь, любовников и мудрецов, знающих, что они не бабочки, мясоцветы, бег оленя и тонущую «Лузитанию» [81] . Он сметает все, что осталось в ваших снах, жизнь, что вы примерили, глаза, какими вы смотрели, экзаменационный лист, который так и не нашли. Одно за другим он стирает все напрочь: женщину, вонзившую острые зубы прямо вам в лицо; лесных монахинь; мертвую руку, всплывшую в прохладной воде ванны; алых червей, что копошились в вашей груди, когда вы распахнули рубаху.

Он все сметает, все, что вы оставили в ваших снах. А потом сжигает, чтобы освободить место для завтрашних снов.

Если увидите, обращайтесь с ним хорошо. Будьте вежливы и не задавайте вопросов. Приветствуйте победу его команд, сочувствуйте их поражениям и соглашайтесь с его прогнозом погоды. Отдавайте ему должное, какого он ожидает.

Ведь есть люди, к которым он уже не приходит, сметающий сны, со своими самокрутками и тату с драконом.

Вы видели этих людей. У них подергиваются губы, а глаза смотрят не мигая, и они лепечут, и ноют, и хнычут. Некоторые бродят по городам в рванине, со своим жалким скарбом. Иные же заперты в темноте, в местах, где больше не смогут вредить себе и другим. Они не безумны, то есть потеря здравомыслия – не самая значительная их проблема. Это хуже безумия. Если позволите, они вам скажут: они – те, кто проживает каждый свой день на обломках снов.

А если сметающий сны вас оставит, он уже никогда не вернется.

Чужие члены

ВЕНЕРИЧЕСКОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ является следствием порочной связи. К опасным ограническим поражениям, проистекающим из такой связи, в частности, относится многие годы преследующий заболевшего страх по поводу урона, причиненного здоровью, и риск передать болезнь через кровь невинному потомству, – воистину ужасные переживания, столь тяжелые, что такое заболевание относят к тем, каковые должны без промедления подвергаться специальному врачебному вмешательству.

Спенсер Томас, доктор медицины, Л. Р. К. С. (Эдинбург). Справочник домашней медицины и врачевания. 1882

Саймон Пауэрс не любил секс. Не до такой степени.

Он не любил, когда в постели, кроме него, был кто-то еще; он догадывался, что слишком быстро кончает; и каждый раз ему было неприятно, что его действия каким-то образом оценивают, как при тесте на вождение или зачете по практике.

Когда учился в колледже, он несколько раз совокуплялся, и еще такое случилось однажды, три года спустя, после новогодней вечеринки. Вот, собственно, все, и что до Саймона, то он старался держаться от этого подальше.

Однажды в офисе, в момент безделья, ему пришло в голову, что он хотел бы жить во времена королевы Виктории, когда хорошо воспитанные женщины были в спальне просто куклами для сексуальных утех: расшнуровывающими корсеты, приспускающими нижние юбки (обнажая розово-белую плоть), укладывающимися на спину и терпящими унижение полового акта, – ведь им и в голову не приходило искать в том унижении удовольствий.

Эту фантазию он отложил на потом, для мастурбации.

Мастурбировал Саймон много. Каждую ночь, а если не мог заснуть, то и по нескольку раз за ночь. Он делал это долго или быстро, а то и с перерывами, – ровно так, как ему хотелось. И мысленно всех их поимел. Звезд кино и телевидения; женщин из офиса; одноклассниц; обнаженных моделей, надувающих губки с помятых страниц «Фиесты»; безликих, закованных в цепи рабов; загорелых мальчиков с телами греческих богов…

Каждую ночь они выставляли перед ним напоказ свои прелести.

Так было надежнее.

Мысленно.

И в конце концов засыпал, в удобстве и безопасности мира, который был ему подвластен, и ему ничего не снилось. Во всяком случае, наутро он своих снов не помнил.

В тот день его разбудило радио («Двести убитых и, как полагают, множество раненых; а сейчас с вами Джек с прогнозом погоды и пробками на дорогах…»), медленно поднялся и проковылял в ванную с переполненным мочевым пузырем.

Подняв сиденье, помочился. Ощущение было такое, будто вместе с мочой из него выходили иголки.

После завтрака ему захотелось помочиться снова, и получилось не так болезненно, поскольку струя была не такая мощная, а потом он это делал еще трижды перед обедом.

И всякий раз было больно.